Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»
– Я, к сожалению, не знаю арабского.
– А я бы не удержался, – с тоской заметил Шеймус, глядя в окно. Его лицо приняло хулигански-мальчишеское выражение. Оливии подумалось, что он представляет, как переходит сямыньскую улицу, поднимается в пятьсот пятую квартиру и ножом выпускает Абдулле Джонсу кишки. – Пидор гнойный. – Шеймус вновь повернулся к Оливии. – Итак. Ваши думают, он на Минданао.
– Неподалеку от Замбоанги есть бухточка: достаточно укромная, чтобы незаметно сесть там на воду, и достаточно глубокая, чтобы самолет быстро ушел на дно.
– Я там плавал.
– Ой.
– Я получил рапорт, – объяснил Шеймус. – Знаю рабочую гипотезу. Самолет посадили на воду и выбрались на берег. Местность кишит ребятками из «Абу Сайяф», так что Джонсу легко было отыскать своих братков. – К концу фразы он врубил бостонский акцент на полную катушку.
– А ты что думаешь?
– Думаю, что отвезу тебя туда, и проверим на месте.
– А что ты думаешь на самом деле?
– Не важно, – ответил Шеймус. – Поедем туда, повожу тебя по здешним краям, а денька через два, как познакомимся ближе, установим доверительные отношения, можно будет рассказать друг другу, что мы думаем на самом деле. Что? Что? – спросил он, подаваясь вперед, потому что по лицу Оливии начала расползаться улыбка.
– Я полагала, ты здесь, потому что не силен в политических маневрах.
Шеймус сдвинул ладони, упираясь кончиками пальцев в бородку, словно мальчик из ирландского квартала в Бостоне, идущий к первому причастию.
– Мне приятнее думать, что я здесь, потому что хорошо осваиваю новые скиллы. В Замбоанге это бывает кстати. Завтракать будешь?
– Мы не опоздаем на самолет?
– Нас подождут.
* * *Причина его неторопливости стала ясна, когда они вышли из гостиницы, сели в такси и угодили в манильскую пробку. Обычной системы баллов не хватило бы, чтобы ее описать. За два часа они отъехали от гостиницы меньше чем на милю.
– Как насчет прошвырнуться пешком? – спросил Шеймус.
– Что угодно, лишь бы отсюда выбраться, – ответила Оливия.
Шеймус расплатился с таксистом, и они вылезли. Оливия неимоверно гордилась, что взяла с собой только одну сумку – более того, сумку, которая легко превращается в рюкзак. Шеймус галантно предложил его понести, но Оливия отказалась, и они двинулись к тротуару между рядами застрявших в пробке автомобилей. Жар от раскаленного асфальта сочился из-под машин и обжигал ноги. Когда свернули в проулок, стало чуть легче. Шеймус подошел к уличному торговцу, купил два легких зонтика, один протянул Оливии, другой раскрыл над собой. Она последовала его примеру. Ориентируясь по солнцу, Шеймус вывел девушку в жилой район, который начинался довольно фешенебельно, но дальше от Макати все больше походил на трущобы. Впрочем, Оливия чувствовала себя вполне спокойно, полагая (может, безосновательно), что рядом с таким человеком ей никакая опасность не грозит. Их приметили. Сотни местных жителей внимательно за ними наблюдали, десятки увязались следом. «Мисс? Мисс?» – раздавалось сзади.
– У них в голове не укладывается, как это ты сама несешь вещи, – сказал Шеймус, так что Оливия наконец уступила ему рюкзак, оставшись только с поясной сумкой, заменявшей ей кошелек, и зонтиком. Она думала, что они стремятся к аэропорту, который определенно находился левее, к югу, однако Шеймус постоянно забирал к западу, срезая напрямик то через кладбище, то через баскетбольную площадку, пока не уперся в вонючую речушку, наполовину забитую пластиковым мусором. Оливия не могла понять, куда она течет, но Шеймус угадал по каким-то своим приметам и двинулся вдоль берега, изредка поддерживая Оливию под локоток, чтобы не сверзилась в воду. Наконец вышли туда, где речушка расширялась в заводь. Здесь были даже лодки: каноэ с двумя бамбуковыми противовесами и подвесными моторами. Шеймус подозвал лодочника и велел отвезти их на мыс Санглэй. Каноэ было не шире полуметра. Они сели посредине под навесом из выгоревшей парусины: Оливия спереди, опираясь спиной на рюкзак, Шеймус – сзади.
Слово «санглэй» из китайского диалекта, на котором говорят в Сямыне, она знала – «торговец».
Минут через пятнадцать они уже шли по все более расширяющемуся заливчику: тесная жилая застройка сменилась промышленными территориями и пустырями, – и наконец впереди раскрылась Манильская бухта. Впервые Оливия смогла оглядеться и понять, где они находятся. Лодка направлялась к мысу милях в двух впереди. Между Шеймусом и лодочником произошел разговор на смеси английского и тагальского, в результате которого лодка прибавила обороты и понеслась, подпрыгивая на волнах. Оливию то и дело окатывало брызгами. «Он думал, тебе не понравится, – объяснил Шеймус. – Хотел ради тебя идти медленно». Оливия развернулась, поймала взгляд лодочника и с улыбкой показала большой палец.
Брызги и прохладный морской ветерок отлично освежали после убийственного жара в пробке, так что до места они добрались просоленные, но заметно взбодрившиеся. Шеймус объяснил, что это военная авиабаза, прежде американская, теперь филиппинская. У пристани их встретил летчик в форме – видимо, Шеймус заранее позвонил или прислал эсэмэску – и провел к «хамви», который привез их прямо на единственную, очень длинную полосу. Здесь стоял двухмоторный пассажирский самолет с военными опознавательными знаками. Через несколько минут они уже были в воздухе. Самолет взял курс на запад, прямо к узкому выходу из огромной бухты, затем круто повернул влево – к Замбоанге. До нее было около пятисот миль, которые они надеялись покрыть часа за два. Шеймус почти все время спал. Оливия смотрела в иллюминатор и пыталась увидеть бесчисленные островки и бухточки архипелага глазами Абдуллы Джонса.
– Что думаешь? – спросил Шеймус, когда она наконец вроде бы начала задремывать.
Оливия, силясь прогнать одурь от смены часовых поясов, вскинула голову и посмотрела на него через столик, занимавший почти весь салон. Как давно он за ней наблюдает? Идея выпрыгнуть из такси и пойти пешком тогда показалась импровизацией, теперь Оливия была почти уверена, что Шеймус ее проверял. Даже с самой большой натяжкой испытание не назовешь суровым, и все же в непредвиденных обстоятельствах она могла ослабить бдительность и выказать какие-то черты, которые обычно скрывает. Судя по тому, что Шеймус проспал едва ли не весь полет, тест она прошла. Теперь можно приступать к работе.
– Миллион мест, где спрятаться, когда ты уже внизу, – сказала Оливия. – Но среди бела дня частный самолет в воздухе будет очень заметен.
Шеймус кивнул и отвернулся от нее к иллюминатору.
– То-то и оно. Добро пожаловать в Гвопродж.
