В. Редер - Пещера Лейхтвейса. Том первый
Лейхтвейс направился к двери.
Но граф Шенейх остановил его.
— Погоди, — произнес он дрожащим голосом, — не покидай нас в гневе. Скажи мне, не примешь ли ты от меня некоторую сумму денег, которая дала бы тебе возможность начать новую жизнь?
Лейхтвейс махнул рукой.
— Денег мне не нужно, — ответил он, — у меня их много. От вас я никогда не приму ни гроша, так как обыкновенно беру либо все, либо ничего. Если вы не можете или не хотите открыто признать меня вашим сыном, то вы должны забыть меня. Да и я постараюсь забыть, что у меня есть отец.
Он открыл дверь и быстро вышел из комнаты.
Ядвига со слезами на глазах обняла своего отца.
— Что ты делаешь, отец? — воскликнула она. — Ты оскорбил его. Как бы тебе не пришлось раскаяться в этом.
Старик молитвенно сложил руки и тихо произнес:
— Если я и совершил грех, то Бог мне свидетель, что я не мог поступить иначе. Я должен был заглушить в себе родительские чувства, так как раньше, чем сделаться отцом, я был графом Шенейхом и обязан чтить и хранить это имя.
Лейхтвейс вернулся в ту комнату, где находилась Лора. Она сладко спала, сложив руки на груди и улыбаясь во сне.
— Придется разбудить ее, — пробормотал Лейхтвейс, — надо прервать ее сладкие грезы. Ведь в замке нам нельзя больше оставаться. Рыжая Адельгейда разъярена, и я убежден, что она поспешит устроить мне какие-нибудь козни. Здесь в маленькой деревне она ничего не может сделать, так как верховным судьей в округе состоит сам граф, но она, по всей вероятности, уже направилась в ближайший город и донесла властям о том, что в замке Шенейх находится разбойник Лейхтвейс.
Он наклонился к Лоре и разбудил ее.
— Лора, — шепнул он ей, — проснись. Мы немедленно должны пуститься в путь.
Лора встрепенулась.
— Что случилось? — спросила она. — Разве над нами разразилась беда? Нас преследуют?
— Пока еще ничего не случилось, — успокоил ее Лейхтвейс, — не расспрашивай меня теперь, а одевайся как можно скорее.
Лора вскочила с постели и начала одеваться, а Лейхтвейс отправился будить своих товарищей и приказал им готовиться в путь.
Все они спрашивали себя, в чем дело, и были крайне изумлены, так как еще за два часа до этого Лейхтвейс считал необходимым остаться в замке в течение нескольких дней, а тут он же сам торопил их с отъездом. Но они давно уже привыкли без рассуждений повиноваться своему атаману. К тому же они заметили, что Лейхтвейс был серьезно озабочен, и знали, что в такие минуты он не расположен к расспросам.
— Друзья мои, — сказал Лейхтвейс, — нам нельзя больше наряжаться актерами и разъезжать в качестве бродячей труппы. Необходимо переменить свой внешний вид, и потому я предлагаю следующее: у нас в запасе имеется несколько костюмов могильщиков и факельщиков. Вы помните, что мы их захватили с собой для наших предполагавшихся представлений. Мы наденем эти костюмы и сделаем вид, что будто сопровождаем к границе покойника. Обе женщины сядут в колымагу, а Зигрист, Резике, Рорбек и Бруно будут изображать могильщиков. Я сам поеду верхом, как бы провожая покойника, я буду говорить любопытным, что моя жена умерла по пути и что мы везем ее труп на родину. Это, конечно, жестокая комедия, но я рассчитываю на уважение, питаемое людьми к покойникам, и на страх, испытываемый народом перед трупом. Это оградит нас от излишнего любопытства. Итак, друзья мои, живее за дело.
Сказано — сделано. Разбойники открыли сундук с костюмами, и спустя четверть часа Резике, Бруно, Зигрист и Рорбек уже нарядились факельщиками, они одели черные костюмы и черные треуголки, а в руки взяли факелы. Лора и Елизавета сели в закрытую колымагу, Лейхтвейс, в черном костюме и с фальшивой бородой, сел на коня. Разбойники зажгли свои факелы, так как было еще темно, и весь кортеж, покинув замок Шенейх, выехал на дорогу. Прохожих было мало, да и те, что попадались, набожно крестились и сворачивали с дороги.
Разбойники выехали из деревни и медленно подвигались дальше. Факелы слабо освещали колымагу, и кортеж действительно производил жуткое впечатление. Вдруг разбойники услышали позади конский топот. В ночной мгле начали вырисовываться очертания двух всадников, быстро мчавшихся на них.
— Уступим им дорогу, — приказал Лейхтвейс.
Колымага свернула в сторону, где рядом с дорогой тянулся глубокий ров. Всадники быстро приближались, и фигуры их выступали все яснее из мрака. Вдруг прогремел выстрел, и пуля пролетела совсем близко мимо головы Лейхтвейса. Она разбила бы ему череп, если бы он не успел вовремя наклониться. В то же мгновение раздался чей-то грубый окрик:
— Именем закона! Остановитесь!
Лейхтвейс повернул своего коня и подъехал к колымаге.
— Друзья мои, — сказал он взволнованным голосом, — готовьтесь к отчаянной борьбе. Я убежден, что тот всадник, который приближается к нам, мой смертельный враг, граф Сандор Батьяни.
— Он не один идет на нас! — в сильном волнении воскликнул Зигрист. — Вон там за его спиной мелькают факелы и фонари. Я вижу сверкающие топоры и косы. Этот негодяй Батьяни натравил на нас крестьян из деревни Шенейх.
— Каждый из нас знает свой долг, — с железной решимостью произнес Лейхтвейс, вынимая из кармана два пистолета. — Мы вместе будем биться и вместе погибнем, если так нужно будет. Пока нам еще нечего отчаиваться. Нас мало, но если будем действовать решительно, то нам, быть может, удастся одолеть врагов. А отваги каждому из нас не занимать.
Старый граф Шенейх был прав: рыжая Адельгейда со злобой в душе покинула замок и вся пылала жаждой мести. Она побежала в свою комнату и наскоро собрала свои пожитки, так как ей не хотелось оставаться даже до рассвета в замке, из которого ее просили удалиться. В свое время она явилась в замок нищей, а уходила отсюда с порядочным запасом наличных денег. Как известно, жена палача, рыжая Адельгейда, была командирована Андреасом Зонненкампом к прусскому королю Фридриху в Берлин с важным сообщением. Она была переодета курьером и благополучно добралась до Потсдама, где и передала королю письмо.
Но на обратном пути ее постигло несчастье. Красавица Аделина Барберини, которая считалась другом короля Фридриха, а на самом деле была его смертельным врагом, преследовала Адельгейду по пятам, желая во что бы то ни стало отнять у нее письмо короля. И, действительно, Барберини удалось нагнать Адельгейду и напасть на нее на большой дороге, где она и подстрелила ее. Но, следуя желанию сопровождавшей ее подруги Ильки, переодетой доктором Лазаром, сжалилась над раненой, отвезла ее в Эрфурт и там отдала на лечение.
