Чекистские были - Лев Петрович Василевский
Когда сотник вернулся в свою каморку, я еще раз напомнил ему о необходимости торопиться — написать донесение генералу.
— Сажусь, сажусь, — произнес он, не задавая мне больше никаких вопросов, предложив лишь позавтракать.
Я согласился. Выйдя в общее помещение, он приказал человеку с подвязанной щекой накормить меня. Я подумал, что тот будет расспрашивать меня, но ошибался: в группе сотника существовала железная дисциплина.
Казак подбросил в печь сухих щепок, поставил на плиту черную чугунную сковородку. Из небольшой кадки достал кусок свиного сала, завернутого в чистую холстинку, и, нарезав тонких кусочков, бросил их на сковородку. Когда сало заскворчало, он разбил о край сковороды полдесятка яиц. Быстро доспевшую яичницу поставил передо мной на стол, рядом положил разломанную надвое пшеничную лепешку и алюминиевую ложку. В стаканчик из мутноватого зеленого стекла налил крепчайшей местной виноградной водки — раки. Проделав все это, молча отошел в сторону.
Чертовски горячую яичницу я ел, едва не давясь, желая только одного, чтобы сотник скорее окончил свое донесение. Справившись с яичницей, я пригубил раки, казак налил мне крепчайшего чая в жестяную кружку. Из деревянного туеска достал кусок колотого сахара и на ладони разбил его на несколько кусочков тыльной стороной большого кухонного ножа.
Допив чай, я поднялся, перекрестился на пустой угол и, поблагодарив, закурил. Так и сидел, курил папиросу за папиросой и молча смотрел в окно, за которым не прекращался дождь и всюду на строительной площадке стояли лужи.
Приоткрыв дверь каморки, сотник пригласил меня войти. Донесение он написал на небольших листках папиросной бумаги, вырванных из книжки. Тут же лежал точильный брусок, о который он тонко затачивал карандаши. Почерк мужчины был по-женски мелким и четким. Написанные листки он накрутил на тонкую деревянную спицу, засунул их в картонный мундштук недокуренной папиросы.
— Держите в зубах. В случае опасности съешьте…
Я похвалил такой простой и надежный способ хранения секретного донесения.
— Счастливо оставаться, ваше благородие! Мне пора! — Я показал на приколотый к его ватнику наградной крест, давая понять, что должен забрать его. Он бережно отстегнул награду и передал мне. Когда же я опять завернул ее в клеенку и вложил в отверстие в каблуке, сотник взял мой сапог и быстро приколотил каблук тонкими гвоздями к подошве.
Все было готово. Я встал. Сотник перекрестил меня на прощание, и мы троекратно расцеловались, как принято по русскому обычаю.
— Дать вам провожатого до станции?
— Пожалуй, не стоит.
— Как знаете. В лесу мои люди подстрахуют вас.
Чтобы не вызывать подозрений, мне не следовало отказываться от предложенной подстраховки, и я согласился: будет лучше. Но вдруг наши люди уже находятся где-то поблизости и обнаружат подстраховщиков?
Троекратно перекрестившись, я тронулся в обратный путь. Пребывание у диверсантов оказалось кратковременным и не очень сложным…
Ноги легко несли меня. Теперь никто из товарищей не будет смотреть на меня как на «зеленого» чекиста.
Подстраховщики ничем не проявляли своего присутствия, пока я шел по лесу. Ощущение их скрытой близости не оставляло меня. В зубах я держал недокуренную папиросу с донесением.
Пройдя лес, я вновь оказался на улице, ведущей к вокзалу, и быстро прошел ее. На дороге, вблизи того места, где я спрыгнул с поезда, стояли три автомашины: легковая и два грузовика. В скрытых кузовах сидели вооруженные пограничники. Издали я увидел голенастую фигуру заместителя председателя ГПУ, шагавшего по дороге. Завидев меня, он заулыбался и поспешил навстречу.
— Рассказывай быстрее, сколько их там?
Я вынул окурок изо рта и протянул ему:
— Вот, внутри мундштука донесение генералу Кутепову.
— Здесь? — с недоумением переспросил он, беря мундштук. — Сколько же их там? — Он спрятал полученный от меня окурок в карман.
— Семь казаков. Все вооружены, кроме пистолетов, наверное, есть ручные гранаты.
— Не без этого, — усмехнувшись, проговорил Сергей Александрович, направляясь к машине.
— Имейте в виду, у них добрый путь отхода через насыпь в горные леса к границе, — добавил я.
— На дрезине туда отправилась уже группа транспортников. Поезжай отдохни, сходи в баню, выспись хорошенько.
— Я хотел бы пойти с вами брать их.
— Нет! Возможна перестрелка, они будут стрелять в тебя. Не искушай судьбу дважды.
Через час на первом местном поезде я добрался до Батуми. Крепко попарившись в бане, пришел домой и, повалившись на постель, мгновенно уснул. Проснулся под вечер и сразу же отправился в управление. Там Осипов, на этот раз изменив своему обыкновению, без всякой иронии, серьезно рассказал мне, как они брали группу сотника.
— Нас было человек сорок, — начал он. — На большой скорости домчались до поляны, вплотную подъехали к бараку, окружили его. Бандиты были внутри. Заблокировали единственную дверь, высадили оба окна. Увидев наведенные на них автоматы и винтовки, сотник первым поднял руки. Сергей приказал им по одному выходить из барака, сдавать оружие. Ну вот и все. Обошлось без стрельбы.
Следствие по группе сотника вели сам начальник и Костя, который и на этот раз блеснул своим аналитическим умом. Так, допрашивая казака с подвязанной щекой, он спросил, сильно ли у того болят зубы, и, получив утвердительный ответ, немедленно вызвал зубного врача. Не прошло и часа, как стоматолог, осмотревший полость рта казака, признал его зубы совершенно здоровыми. Костя попросил дать об этом подробную письменную справку. Вызвали арестованного.
— Зачем вы подвязали щеку, если зубы у нас не болят? — строго спросил Костя. — Это маскировка после того, как вы привезли на нефтеперегонный завод взрывчатку с кирпичами. Верно? Лошадка-то с повозкой, на которой кирпичи привез, стоит у нас во дворе. Ну так как с зубами? Повязку можно снять.
Арестованный был прямо-таки потрясен. Он не мог предположить, что слышит всего лишь умозаключения следователя, ему казалось, что Осипов все узнал о нем из каких-то точных источников. Не давая опомниться, Осипов задавал один вопрос за другим, получал подтверждения, записывал их в протокол и таким образом во всех деталях выяснил обстоятельства доставки взрывчатки на завод. Рассказ арестованного об устройстве взрывного снаряда, способе укладки привезенных кирпичей, чтобы получить направленный взрыв, и другие подробности дополнили общую картину диверсии.
Я спросил у Константина, почему он подумал, что именно этот тип привез взрывчатку на завод. Он положил на стол листы протокола допроса и ухмыльнулся.
— Видишь ли, когда я оказался на строительной площадке в лесу, где подвизалась группа сотника, то сразу обратил внимание на серые кирпичи, изготавливаемые там, на месте, а затем увидел обыкновенную повозку и
