Седьмое небо - Дикий Носок
На помосте, между тем, появился следующий обвиняемый – дедок в длинном одеянии, с трясущимися руками и длинной белой бородой. Ввиду буйности нрава руки его стягивали кожаные путы. А вот язык был свободен и болтал без умолку.
«Глупцы! Праздные, никчемные тупицы! Вы похожи на прожорливых жаб. Хватаете мух и стрекоз своими длинными языками, пока брюхо не лопнет от жадности. Каждый из Вас старается завладеть как можно большим: больше скота, больше земли, больше денег, самоцветов, драгоценных одежд и прочей ерунды. Вы тратите на это свои жизни и не задумываетесь ни на минуту: зачем? Зачем Вам все это нужно? Хапаете, гребете под себя …»
Речи были до того крамольны, неожиданны и вовсе не понятны большинству, что народ невольно стал прислушиваться.
«Довольно!» – прервал вакханалию Лев. – «Кляп ему.»
Требуемое тут же было исполнено. Но старик не унимался даже с заткнутым ртом продолжая что-то гневно мычать. Настроение у правителя испортилось. Экстремистов Лев 16 не любил. Особенно таких, подрывающих экономические основы существования общества, подобно мелким зловредным насекомым, исподтишка грызущим мирно отдыхающего на диване индивида.
«В чем суть обвинения?»
«Обвиняемый философ Трезвон, очевидно вследствие душевного помешательства, бросал Слова на ветер. Забравшись на Часовую башню, он скидывал Слова на головы прохожим, вследствие чего были покалечены трое людей и убит один осел. Грозился, что будет скидывать с башни все несдержанные слова и невыполненные горожанами обещания.»
Представив масштаб предстоящих Трезвону трудов толпа многозначительно переглянулась. А кое-кто и присвистнул. Словопад обещал быть круглогодичным.
Стась едва ли уловил хоть слово из сказанного стариком-философом. Он говорил с девушкой. Точнее, говорила она. А он, смущаясь и краснея, отвечал.
«Как жарко сегодня, правда?»
«Ага, то есть да, жарко, конечно.»
«Так пить хочется. А в моей бутыли вода кончилась.»
«Ага, то есть да, хочется. А вода кончилась и у меня тоже.»
Девушка немного помолчала и снова повторила: «Как пить хочется.»
И тут Стася осенило: «Я могу принести воды. Я сейчас принесу. Пойдем со мной. Постоишь у ворот резиденции, а я быстро сбегаю. Честно-честно. Я быстро.»
Груша облегченно выдохнула. Наконец-то догадался, тугодум. Она уж боялась, что не понравилась ему. Намекала и так, и эдак. Весь план чуть не пошел насмарку.
Когда философа Трезвона уводили с помоста, Стась и Груша уже почти выбрались из толпы. Но до резиденции правителя так и не добрались.
Глава 17.
Поваренок вошел в ворота и растерянно остановился. Размеры резиденции правителя впечатляли. Ну и куда теперь идти?
«Куда лезешь со свиным рылом в калашный ряд? Перебрал что-ли? Через калитку иди, кухня. Через калитку в саду,» – рявкнул на него один из стражников.
«Да ладно, пусть пробегет потихоньку, а то нагоняй получит по службе,» – остудил его пыл второй. – «У них там в летней кухне сейчас самая запарка.»
Пользуясь благосклонностью старшего стражника Стась быстро пересек двор и юркнул куда-то под боковую лестницу.
«Стась, ты где был? Уж искать тебя хотели,» – стукнул его кулаком по спине крепкий малый в некогда белом фартуке.
«У девчонки задержался,» – ответил он.
«Ты? У девчонки? Не смеши,» – заржал крепыш.
«Ну и кто она такая? Как зовут? Ты ее провожал? Где живет?» – налетел и с наскока завалил вопросами третий юноша в фартуке – жизнерадостный толстяк с красными, лоснящимися от жара кухни щеками. Если бы в шеф-повара отбирали по внешнему виду, то у этого поваренка шансы были бы высоки.
«Неважно,» – равнодушно ответил Стась. Кухню он нашел по запаху – просто учуял откуда тянет жареным мясом, ванилью и апельсинами и пошел туда. Немедленно получил подзатыльник от помощника главного повара и был приставлен поливать смесью апельсинового сока, меда и горчицы тушки жарящихся на вертеле уток.
Круглощекий пухляш не обиделся: «Что, заважничал сразу? Ну расскажи кто она?»
«Вечером расскажу,» – пообещал Стась, рассудив, что этот увалень может оказаться ему полезен. То, что ему удалось с ходу найти кухню – большая удача. Все время так везти не будет. На территории резиденции вполне можно было заблудиться. Этот недалекий, судя по всему, увалень станет его проводником.
Вечерняя суета на кухне продолжалась еще около часа после того как наверх были поданы десерты: апельсиновое желе и сладкие пирожки с ягодами, осторожно перемыты серебряные блюда и кубки со стола Льва 16 и глиняные миски от ужина прислуги, начищены неподъемные котлы и гневно шипящие от горячего масла сковороды, свалены в бадью объедки для свиней и до блеска отдраены каменные плиты пола. Уже с рассветом кутерьма начнется сначала.
Толстяк облегчил Стасю задачу тут же схватив его под локоть и потащив за собой. Это было кстати. Коморку, где ночуют поварята, он по запаху не нашел бы.
Руки и ноги Стася слушались уже хорошо, недостаток роста был почти не заметен. А вот легкость в членах, отсутствие боли в пояснице и скрипа в коленях колдуна радовали. Обладание юным телом прыщавого поваренка имело целый ряд преимуществ. Впору было оставить его себе. Жаль, что не получится.
Вложить свою душу в чужое тело можно было ненадолго. Лишь пока его истинный обладатель, одурманенный зельем, крепко спал. Душа Стася спала, уютно устроившись в левой пятке, а тело, к которому Терентий уже вполне приспособился, расхаживало по резиденции правителя в поисках короба вранья. Тело же самого колдуна лежало на постели в задней комнате его лавки. Он был ни жив, ни мертв. Рядом сидела испуганная Груша, тоже ни жива, ни мертва, отгоняя вездесущих мух.
Подумать только, вложил душу! Такое не каждому колдуну под силу. Это было потруднее даже, чем сотворить из мухи слона, как великие колдуны в дедовские еще времена. Знали бы люди на что он способен! От клиентов отбоя бы не было. Но еще лучше будет, если об этом никто никогда не узнает, включая хозяина этого прыщавого тела. Лев 16 такого не потерпит. И никакие магические способности Терентия не спасут. Он окажется в темнице, где из него вытянут все жилы и выпустят кровь капля за каплей. Колдун поежился.
Пухляш, тем временем, дотащил
