Эрнест Марцелл - Октавиус
Он вновь посмотрел на меня, но на этот раз уже с лицом читающего приговор судьи:
– Чтобы получить вышеупомянутое согласие окончательно, вы должны предоставить ваш банковский счет, на котором должно быть не менее десяти тысяч фунтов стерлингов. Я знаю – ваш отец, еще в недавнем преуспевающий коммерсант, обанкротился в минус – и поэтому не горю желанием поправлять ваши дела за свой счет. Моя дочь не должна выйти замуж за человека, не имеющего в кармане ни пенса. Таково мое последнее условие! Однако сразу предупреждаю – мошенников, а тем паче всякого рода преступников я обхожу за милю…
С этими словами он открыл свои карты:
– Туз, король, дама, валет…
Выждав с секунду, он посмотрел мне прямо в глаза, после чего продемонстрировал мне последнюю карту, подняв её высоко над столом:
– Роял-флеш. Вы проиграли, сэр Ричард О’Нилл! Однако можем считать, что сегодняшняя игра закончена вничью!
С этими словами он подгреб к себе все деньги, лежавшие на столе, и положил на них ладонь.
– Еще партию? – спросил он, с усмешкой глядя на меня.
– Благодарю, – ответил я. – Сегодня мы действительно сыграли вничью! Ваше слово против моего! Ровно через месяц в этот же самый день и час мы продолжим нашу партию! Берегитесь тогда, сэр Рональд Блейк. Вы можете проиграть мне все ваше состояние!
Рональд расхохотался.
– У вас отменный юмор! Браво!
Он встал и протянул мне руку:
– До встречи! Жду с нетерпением. Честно скажу, что никто еще не выигрывал у Рональда Блейка. Приятно было с вами играть. Поклон вашему многоуважаемому отцу. Даниэль! – крикнул он. – Проводите сэра Ричарда!
В дверях появился двухметровый субъект в длиннополом красном камзоле и старомодном парике с косичкой – тот самый, что провел меня к покоям Рональда.
– Прошу вас, сэр, – сказал он, с поклоном открыв передо мной дверь.
В самом мрачном расположении духа я спустился вниз. Старый дьявол мог упиться своим сарказмом – не желая выглядеть в глазах моего отца последним мерзавцем, плюнувшим на былые заслуги отца только потому, что тот стал банкротом, он специально поставил передо мной непосильную, с его точки зрения, задачу.
– На улице скользко, сэр, – с чудовищной вежливостью сказал Даниэль. – Будьте осторожны!
– Благодарю, – сухо ответил я. – До свидания, Даниэль.
И тот попрощался, закрывая за мной двери…
В смешанных чувствах отчаяния, злости и обиды я понесся сквозь ненастную мглу домой. Дождь прошел, уступив место густому туману, выползавшему на дорогу из всех окрестных низин. Даная, фыркая, несла меня вперед по скользкой дороге, и холодный воздух, проникая под неплотно запахнутый плащ, пробирал меня до костей.
Продрогший, усталый и опустошенный, я вернулся домой.
На вопрос отца я пробурчал нечто успокаивающее, но весьма далекое от истины и, отказавшись от ужина, поднялся к себе. На столе лежало письмо, по всей вероятности, принесенное в мое отсутствие. Я разорвал конверт.
«Сумма вашего долга на сегодняшний день составляет 1000 фунтов стерлингов. Напоминаю, что последний срок выплаты…» Не закончив читать, я скомкал его и швырнул в тлеющие угли камина. Оно ярко вспыхнуло, на миг осветив комнату. Проклятье! Зная о моем положении, Уильямс специально решил поглумиться надо мной этими напоминаниями! Где, где мне сейчас взять столько денег, когда проклятый Блейк выгреб у меня последние пенсы! Я закурил трубку и начал нервно ходить по комнате. На днях продадут наш несчастный дом и отец понесет все деньги на уплату долгов. Перезанять такую сумму нет никакой возможности. Да и кто бы мне дал взаймы?! Ни один даже самый заядлый ростовщик не будет иметь со мной дело. У меня остается только два выхода – немедленно бежать в ненастную мглу, без денег, без имущества, неизвестно куда и как. Либо броситься с набережной головою в воды Мерси. Правда, был еще один призрачный вариант – Мулан. Если мне удастся воплотить задуманное, то дело мое будет самое выигрышное. Но как, как теперь это сделать при отсутствии вообще каких-либо средств к существованию?! Сказать отцу о моем пари, дабы он мне дал хоть пару соверенов?! Ни за что, это будет все равно что сообщить ему о моем долге. Сейчас мы экономим каждую малость и не можем позволить себе потратить даже полпенса.
В расстроенных чувствах я завалился спать и на удивление быстро провалился в небытие…
ОКТАВИУС. ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мулан
В тот день проснулся я поздно – на дворе стояла холодная, промозглая погода. Наскоро одевшись, я спустился вниз. Отца не было – он уехал в город по делам, мать стирала белье в корыте. Сколько уже лет она сама не делала этого! Прислуги у нас в доме не осталось совсем – три дня назад самым последним был рассчитан Якоб. Да и в самом доме, похоже, мы уже жили последние дни…
– Мама, – подошел я к ней. – Мне нужна пара шиллингов.
Мать вытащила из корыта мокрые, красные с непривычки, распаренные руки и устало посмотрела на меня.
– Ричард, ты же знаешь, что денег у нас совсем нет.
– Это нужно, мам, – сказал я. – Ты понимаешь, что я стараюсь для нас же.
Она вздохнула и поднялась наверх, после чего спустилась вновь.
– Ричард. Это все, что у меня осталось в запасе. Не говори папе.
С этими словами она протянула мне гинею.
– Спасибо, мам. К ужину не ждите – останусь сегодня на верфи – я поцеловал ее и быстро вышел из дома…
В этот день в заведении у Галлахера было не протолкнуться, однако мой столик был как всегда свободен. Я подошел к своей комнате и, быстро оглянувшись, приник ухом к двери Мулан. Она была у себя. Я четко слышал, как ее нежный голосок мурлыкал какую-то песенку на родном языке. Вероятно, она собиралась выйти на улицу. Я быстро прошагал к себе и, захлопнув дверь, принялся ждать. Через некоторое время ее дверь отворилась, и она вышла в коридор, продолжая что-то напевать про себя, а потом стала спускаться вниз, к черному входу. Я бесшумно вышел и последовал за ней.
Было слышно, как Мулан ласково сказала несколько слов кому-то и вышла во внутренний двор. Я спустился за ней и увидел лежащую на коврике у самого порога толстую серую кошку. Со слов Галлахера, это было единственное существо, которое обожала Мулан. Она постоянно подкармливала эту отвратительную тварь, обладавшую мерзким и мстительным характером, и та частенько ночевала в ее комнате. При виде меня кошка сгорбила спину и зашипела. Я с удовольствием отшвырнул ее пинком в сторону с дороги и последовал за Мулан.
Несколько кварталов я следовал за ней, прячась за углами и деревьями. Трудно было представить более нелепое существо, чем то, которым выглядела она в этот момент. Облачена девчонка была в бесформенный балахон, который был ей велик раза в два минимум, в руках была огромная корзина, на ногах – уродливые остроносые туфли. Вероятно, она шла на базар за какими-то продуктами. Сильный ветер рвал во все стороны ее одеяние, грозил вырвать из рук корзину или вообще смести это непонятное существо с мостовой прочь. Это была ее постоянная одежда, в которой она выглядела и жалко, и в то же время чрезвычайно комично. Прохожие нередко оборачивались ей вслед, кто просто с улыбкой, а кто, в особенности молодые люди, прямо прыскали в кулак. Мулан, ни на что не обращая внимания, словно в какой-то прострации шла к рынку. Я вдруг опять отметил про себя ее необычайное сходство с Бетой, но хорошо помнил, каким взглядом она смотрела на меня тогда – и этот взгляд глубоко запал мне в душу. Стараясь не терять ее из вида, я пробивался сквозь толпу вслед за ней на базаре, оставаясь вне ее поле зрения, что на самом деле сделать было легче легкого. Однако потом я приблизился к ней почти вплотную. Она купила кое-чего, и корзина уже существенно оттягивала ей руку. Тогда я решил вмешаться.
