Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане
Поль де Марсэ с удовольствием согласился на это и взял стакан вина, который ему предложили, но с условием, чтобы ему позволили ответить тем же; это было настолько в обычаях среди рабочих, что отказать ему было невозможно, и он немедленно заказал четыре бутылки шампанского. По знаку, который он сделал хозяину ресторана, красное вино и простые стаканы исчезли как по волшебству, уступив место красивым объемистым бутылкам с золотистой головкой и широким хрустальным бокалам. После первых бутылок без перерыва последовали и другие. Поль де Марсэ велел поставить их в лед, чтобы остудить, и это предательское вино не замедлило отуманить головы присутствующих.
Молодой человек придвинул свой стул к соседке и следил, чтобы ее бокал не оставался пустым… Начали петь патриотические песни, какие только сохранились в народной памяти.
Подобные народные гулянья производят на присутствующих чрезвычайно цельное и трогательное впечатление; первоначально можно бы думать, что там услышишь одни пьяные разговоры и шансонетки. Ничего подобного; слава своей родины, надежда на будущее благополучие — вот что составляет содержание этих собраний, где все сердца бьются в унисон, полные одних и тех же чувств.
Поль де Марсэ воспользовался общим воодушевлением, вызванным выпитым шампанским и пением патриотических песен, чтобы поговорить с Шарлоттой и вызвать в ее беззащитном и девственном сердце первые проблески чувства. Что он ей говорил? Увы, было не так трудно смутить наивную простоту ее первых мечтаний! Разве не всякая женщина в шестнадцать лет желает, чтобы ее любили и говорили ей об этом? Он рассказал ей, что уже давно заметил ее, но не осмелился подойти к ней, чтобы высказать свои чувства; наконец сегодня вечером, не будучи в состоянии больше справиться с собой, он решился сделать последнюю попытку узнать свою судьбу; его намерения были вполне чисты, а его общественное положение вовсе не выше ее. Что такое, в сущности, клерк нотариуса? Простой канцелярский служитель, зарабатывающий свой хлеб услугами другим людям; никакой разницы в их положениях нет. Одно ее слово сделает его навек счастливым или несчастным… Он почти склонился к ней, молодой, красивый, обольстительный, вливая с адским искусством смертельный яд в ее юное сердечко… А родители в это время продолжали петь и ничего не видели… То, что должно было случится, случилось! Молодая девушка доверчиво отдалась тем новым чувствам, которые ловкий обольститель сумел зародить в ней, и в тот же вечер они обменялись клятвами вечной любви.
Поль де Марсэ, может, был не так уж виноват, как можно бы думать; он сам потерял голову вблизи этого чудного и чистого ребенка и сам влюбился с такой горячностью, которой еще не знал до сих пор, а сила и искренность его собственного увлечения сделали его только еще более опасным для неопытного и беззащитного сердца. Легко предугадать, каковы были последствия этой первой встречи молодых людей.
Три месяца спустя бедная Шарлотта, совершенно не умевшая защищаться, как и большая часть жертв обольщения, сделалась любовницей Поля де Марсэ, и в один прекрасный день, испугавшись последствий, которые уже были заметны, кончила тем, что уступила настояниям своего возлюбленного и не возвратилась более под родительский кров.
Поль де Марсэ, продолжавший выдавать себя за клерка у нотариуса, имея поддержку от своих родных, поместил молодую девушку в маленькой, хорошенькой вилле в окрестностях Палезо, по дороге в Со, будучи уверен, что в этом уединенном месте никто не будет нарушать спокойствия его тайной для всех любви.
Шарлотта произвела на свет одного мальчика и трех девочек, и Поль, любовь которого все росла, — обстоятельство чрезвычайно редкое среди мужчин его круга, — продолжал посвящать ей все свободное время и окружал ее трогательными заботами и знаками своей любви.
Молодая мать жила среди скромной роскоши, тихо и уединенно; кухарка, горничная и нянька для детей составляли штат ее прислуги, и она не удивлялась этому довольству, так как Поль Сеген — это было имя, которым назвался де Марсэ, — сказал ей, что он зарабатывает у своего нотариуса много денег, и это было вполне достаточно для Шарлотты, слепо верившей каждому его слову. Молодая женщина была вполне спокойна за будущее; задержка в свадьбе была приписана его старой матери, имевшей совсем другие виды для своего сына, которую Поль не хотел огорчать. Но все это должно было устроиться как нельзя лучше, и Шарлотта была бы вполне счастлива, если бы время от времени ее мысли не переносились в домик в местечке Лила, куда она больше уже не появлялась.
Что-то с ними сталось за эти пять лет, с ее отцом, матерью, маленькими братьями? Слезы навертывались тогда у нее на глазах, но Поль старался осушить их своими поцелуями. Неужели ее не простят когда-нибудь? Как бы тогда все были счастливы! И Шарлотта легко позволяла убедить себя в этом, продолжая жить в надежде на этот столь желанный день.
Однажды утром, когда де Марсэ должен был обедать у д'Альпухары, ею овладело какое-то страшно печальное предчувствие; накануне какие-то подозрительные люди все ходили вокруг ее дома, и ее охватил непонятный ужас при мысли, что де Марсэ не вернется на следующую ночь: этот последний уходил под предлогом путешествия со своей матерью. Хотя она и привыкла к его частым отлучкам, так как молодой человек не думал забывать ради нее ни обязанностей по службе, ни общества, ни своих удовольствий, но все-таки очень хотела, чтобы он не уходил в тот вечер.
Поль отвечал только смехом на эту, как он говорил, нервную впечатлительность; но и он весь день был сумрачен и беспокоен. Ему казалось, что какое-то несчастье, которого он не мог предвидеть, готово обрушиться на него, и вечером, когда он пришел к португальскому посланнику, эти черные мысли еще не совсем покинули его. Однако веселость собеседников и роскошь обеда, а также великолепие вин Бургундии и Рейна, привели его в конце концов в более или менее благодушное настроение.
Его расстроенный вид не ускользнул от его друга, Мануэля де Кастро. Когда гости проходили в курительную комнату, знатный португалец, дружески взяв молодого человека под руку, увлек его в уголок комнаты и спросил с участием:
— Что такое с вами, Поль, было сегодня вечером, когда вы только что приехали? Вы мне показались мрачным и озабоченным!
— Абсолютно ничего, дорогой Мануэль, — отвечал де Марсэ, — или, вернее сказать, почти ничего, пустяки, некоторые затруднения, совершенно не важные, касающиеся моих семейных дел; это совсем не заслуживает вашего внимания!
— Я очень рад, что ошибся, — возразил португалец, бросая на де Марсэ испытующий и пристальный взгляд. — Я думал — что-нибудь более серьезное. Знаете, Поль, если вам когда-нибудь понадобится услуга…
