Anya Shinigami - Между небом и землей
— Смешно, правда? — я подавила улыбку, он не ответил, — Наш последний шанс быть вместе, последние несколько часов…
Горький смешок отчаяния вырвался изо рта.
— Северус, скажи мне, ты уверен, что они будут подглядывать?
— Я уже ни в чем не уверен. — Протянул он, и глядя на меня улыбнулся сжав ладонь немного крепче.
— Эй вы! Смотрите сколько вам влезет! — Крикнула я начиная заливаться истерическим смехом сквозь вновь и вновь проступавшие слезы, но они лились совсем недолго.
Северус молчал. Прости меня любимый. Я поднялась на локтях, все еще не отрывая взгляда от его глаз, в которых появилось что-то странное, это был огонь? Такой забавный игривый огонек, сверкнувший в самой глубине души. Плевать на всё, пускай смотрят, слушают, да все что угодно. Мои губы потянулись к его шее, а рука начала расстегивать черную жилетку, и рубашку под ней, скрывающие вожделенную плоть. Ладонь прошлась по животу от чего его тело начало откликаться и легонько вздрагивать. Аккуратные, будоражащие поцелуи спустились от шеи к яремной впадине, он позволял ласкать себя, отдаваясь в мою власть. Внезапно порыв, неизвестно откуда взявшегося ветра закрыл шторы спальни и потушил горящие канделябры, оставив лишь одну свечу, чтобы никто не дай бог не решил заглянуть к нам в комнату с вопросами. Он подхватил мое лицо за скулы и притянул к себе.
— Ты больше не плачешь? — Спросил Северус, прежде чем вновь коснуться моих губ.
— Я счастлива, надеюсь, не превращу эту комнату в глыбу льда. — Улыбнулась я и потянулась за желаемым поцелуем.
Прелюдии длились долго, мы не приступали к самому главному, ожидая, что кто-то может нарушить наш маленький кусочек рая в этой преисподние. Северус был головокружительно нежен, он словно лепил произведения искусства из моего тела, извивающегося в его руках…
* * *Изгибы тела Анны, заставляли закипать кровь, он любовался бликами тусклой свечи, играющей на коже ее живота. Она выгибалась, словно кошка, откинув голову назад и сладко постанывая. Пластилин в его руках, Северус делал с ней всё что хотел, и в то же время подчинялся, их желания были обоюдными. Проводил языком по груди, заставляя девушку вздрагивать каждый раз. Искренние прикосновения её пальцев заставляли чувствовать нечто, зарождающееся внизу. Эта прекрасная любовь была нарисована кистью неизвестного художника, легкими взмахами, оставляющего светлые блики на юном теле. Дыхание то останавливалось, то учащалось, бросалось вдогонку за сумасшедшим пульсом, соединяющим их души неравномерной дробью. Северус поднял лицо, на котором отобразилась гримаса мучительной страсти, к верху. Мужская ладонь лежала чуть ниже живота девушки, контролировала её порывы. Затем шероховатые руки заскользили по шелковой коже Анны… Аккуратная грудь двигалась в такт его желаниям. Голова девушки металась по подушке из стороны в сторону, предаваясь бесконтрольным импульсам. Слегка приоткрытые губы дрожали, с них срывались неловкие, такие сладкие стоны. Почти кричала, все больше отдавая ему саму себя, заставляя обоих повторять все снова и снова. Он оказался на ней, притянув к себе взгляд открывшихся, затянутых туманом горящего желания глаз. Их взгляды встретились, они оба не могли поверить, что принадлежат друг другу…
Тот животный секс, что был между ними в первый раз, он презирал себя за то, что грубо надругался над ней. И хотя Северус уже извинился за ту ошибку, которая возможно стала толчком к отношениям, слова: "Прости" застряли в его горле.
Нагота не смущала, воистину им было плевать на глаза и уши. Что ж, если смотрят, пускай подавятся, извращенцы. Тело девушки содрогнулось в его руках, и она поднялась в сидячее положение, не позволив ему оторваться, и еще крепче обхватила его ногами. Это было безумство, такое прекрасное, страстное прелюбодеяние, это всё, что у них было, всё что им оставалось.
Они лежали на кровати, всматриваясь в темный потолок, хорошо, что при этом свете практически не различим зеленый цвет. Северуса всякий раз тошнило от этого "разнообразия" оттенков, когда он приходил по делам к Люциусу. Скверно жить в животе у змеи. Мужчина улыбнулся сам себе и посмотрел на Анну, её глаза были открыты, и печальная улыбка на лице так и держалась, не сходила, словно была перманентной. И почему именно сейчас нужно испытывать это странное грустное счастье?
— Северус…
— Что?
— Всё равно уже ничего не изменить, скажи мне, что ты скрывал от меня?
Он поразмыслил, в какой бы форме это преподнести, так, чтобы Анна всё поняла, но стены не приняли. Хотя какая разница, ведь смысла что-то утаивать даже от других уже не было.
— Парень должен умереть, в нем…
— Не продолжай. — Прервала она. — Я так и знала.
Северус разглядывал её странные уши, лицо, аккуратный нос и шею, он уже привык спокойно реагировать на её излишнюю догадливость и осведомленность.
* * *Когда Гарри видел себя в теле Волан-де-Морта, идущего на убийство родителей и его самого, после произнесения слов смертельного заклятия Лорд словно увидел себя этим маленьким мальчиком, потому что кусочек его души скользнул в тело Гарри. Еще один незапланированный крестраж, вот кем был Гарри. Вот откуда эта странная связь между двумя заклятыми врагами и способность говорить со змеями. Бедный парень, его все равно ждала бы неминуемая гибель, но в отличие от меня и Северуса, он хочет жить. Прости Гарри. За то, что решила твою судьбу вот так подло, теперь тебе не избежать предначертанного. Северус видел в моих глазах еще один вопрос.
— Что еще ты хочешь знать?
— Ты пробовал когда-нибудь… Ты использовал камень?
Северус знал, что я имею ввиду воскрешающий камень и возможность увидеть Лили.
— Я хотел. — Небольшая пауза. — Но так и не решился, Дамблдор запретил затуманивать разум пустыми надеждами.
Он говорил ровно и спокойно, без боли, сожаления.
— Но Дамблдор сам…
— Да, это был глупый порыв, который добром не закончился, и пускай проклятие мы сняли, но притронуться к нему я так и не сумел.
У меня был еще один наболевший вопрос, эхом раздававшийся в голове, пытаясь найти выход наружу.
— Игорь, как он умер? — Продолжила я печальную тему.
— Его убили сразу, когда нас схватили…
По щеке вновь покатились слезы, ощущение вины за смерть самого близкого друга омрачила этот странный вечер, лишь смела надеяться, что он обрел покой, и мы скоро встретимся там, на небесах. Поздно что-то предпринимать. Молчание. Вот и все, что так долго хотела узнать у него, часы показывали девять, лишь три часа до добровольной казни, но ни одна струнка души не дрогнула. Мы так и не начали бояться, а просто лежали в объятиях, в последний раз ощущая тепло кожи, дыхание и биение сердца друг друга…
