Последний танец Кривой белки (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
- Может, там еще есть убитые птицы? - не отводил взгляд от глаз Михаила Виктор, - На рассвете посмотрю.
- Та, та, там, - показал чуть в сторону Михаил. - Два голаба.
- Да, не голуби это, я же тебе говорю, - вернулся на середину поляны Муравьев. - Точно, еще две куропатки! - воскликнул он. - Видно стайка здесь целая была, да? Вся их семья?
- Голаба во! - Михаил подвел руку к своему поясу.
- Такими большими бывают здесь только глухари, не путай их с голубями, - с недоверием посмотрел на Степнова Муравьев. А кричал громко куропачий папа. А ты, что, думал, какое-то страшилище? - усмехнулся Виктор.
Разомкнув стволы, Михаил вытряхнул из них пустые гильзы и, сомкнув ружье, поставил его у двери избы.
- Нет, Мишенька, у тебя еще полтора часа дежурства осталось. Или спать пойдешь?
- Нат, - замахал головой Степнов. - Идти, идти, м-м, Выта.
- Молодец! - похвалил Михаила Муравьев и, подвесив тельца куропаток у входа в избу, ушел внутрь дома.
- 3 -
А Михаил никак не мог прийти в себя после произошедшего. Да, да, ведь он прекрасно знал, что это - крик курапача, а не какого-то выдуманного ими, пацанами, ведьминого голубя. Но, вот, позабылось, и сверху еще накрутил себе пугающих детских историй. Смешно получается.
Потянувшись, Михаил раздул костер и, уложив в него мелкие ветки, ждал, когда он хорошо разгорится. И огонь захрустел ими, наподобие того, как Степнов хрустит, пережевывая, косточками жареной мойвы. И зачем вспомнил об этом? Когда с деньгами трудно, Михаил покупал эту рыбку в магазине и не жалел. Жарил ее, подбрасывал в уху, мойва жирная, молол ее с картошкой, котлеты мягкие получались, вкусные - не оторваться от них. А если в них еще добавить манной крупы, лука с чесноком!
Несколько раз причмокнув, Михаил осмотрелся по сторонам, видел ли кто, как он размечтался? Навряд ли. Виктор спал, а за ним, если кто сейчас и наблюдает, так это животное, или птица, или мышь лесная.
И снова, только о чем-то подумаешь, так оно тут, как тут. Мышь, размером с небольшую крысу, вышла на серединку поляны и, встав на задние лапки, обнюхивала травку.
"Ничто не пугает ее, ни человек, ни костер, - размышлял Михаил. - У нее полно своих дел. Вот-вот холода придут, нужно сена заготовить, гнездо утеплить. Хм, а ведь не ошибся", - не сводил со зверька своих глаз Степнов и наблюдал, как мышь, собрав несколько перьев от убитой им птицы, побежала под избу.
Вторая мышь, вышедшая из-под дальнего угла избы, была меньше первой и, кажется, темнее. Она испугана, постоянно привстает на задние лапки и осматривается, принюхивается. Остановилась возле углей от старого костра и что-то ищет.
Костер, разгоревшись, стрельнул, расправляясь с сучком на толстой ветке, а мышь и глазом не повела, всматривается в сторону леса. Луна, как в цирке, направила на нее свои лучи-прожекторы, как будто ничего интереснее вокруг и нет, и все зрители должны смотреть, то только на мышонка. И Михаил не отрывал от нее глаз, ожидая, что она сейчас покажет всем какой-нибудь номер.
И - произошло. Тень от спикировавшей на мышь совы он заметил только после того, как она также бесшумно, как слетела, так и поднялась и уселась на ветку. Мышь в ее лапах было трудно рассмотреть. Только по тому, как она нагибалась и что-то клевала у себя в лапах, то можно было только догадаться, что поедает маленького, только что пойманного ею грызуна.
"Вот так и в жизни бывает, - вздохнул Михаил, - живешь-живешь, даже не знаешь, что с тобой может произойти в любое мгновение".
Сколько раз он пытался вспомнить поминутно все свои действия до произошедшей аварии на машине, но память его близко к последнему моменту еще не подпускала. Но его память почему-то возвращала в другие воспоминания. Да, да, как он приезжал с егерем на какую-то лесную деляну, где за день до этого работала бригада лесорубов, не имеющая на разрешения на выруб в этом участке леса. Но на том месте ничего, кроме обрезков веток от поваленных деревьев не осталось. Все они обыскали вокруг этого места, как говорится до палочки, до спички с бычками от сигарет, консервных банок. А когда нашел несколько чеков из магазина, работавшего на Снеженском рынке, их егерь назвал очень важной деталью для расследования. По ним можно уточнить, кто скуплялся.
Услышав это, Михаил с недоверием посмотрел на егеря Федора Ивановича Скобского. А тот, улыбнувшись, указал пальцем на строчки, напечатанные на чеке. "Свитер - три тысячи пятьсот рублей", "спортивный костюм - три тысячи рублей", "спортивный костюм - две тысячи восемьсот рублей", "носки..."
- Итого семнадцать тысяч рублей, - егерь поднял вверх свой указательный палец. - Здесь целая бригада работала, и бригадир скупался на выделенную для этого сумму денег их хозяином. Понятно? То есть, не наличными деньгами, а на карточку хозяина, заказчика леса.
- Не доказательно, - замотал головой Михаил, держа включенным диктофон.
- А на втором чеке указано, как и на первом, что двадцать третьего августа в магазине было закуплено десять бутылок водки, сорок банок тушенки, двенадцать булок хлеба, десять килограммов макарон, соль и все остальное прочее на сумму шестнадцать тысяч рублей пятнадцать копеек.
- Извините, Федор Иванович, так, здесь эти чеки мог любой человек выкинуть. Тот же охотник, грибник, ягодник. Убрал все лишнее из карманов и выбросил.
