Михаил Шалаев. - Сокровище Джунаида.
Другие, надо отдать им должное, очухались почти сразу — по крайне мере двое из них, ибо третий, падая, сильно трахнулся затылком о дверной косяк и перестал подавать признаки жизни. Бандиты выбрались из-под обломков, лихорадочно нашаривая автоматы, но в следующий миг их парализовала ужасная картина. Упырь встал, как Самсон, среди разлетающихся остатков мебели, схватился своими чудовищными клешнями за стойку бара и, хакнув, вырвал ее вместе с железной арматурой, деревянной обшивкой и каменной облицовкой. Посыпалось на пол внутреннее барменское оборудование — рюмки, фужеры, бутылки, тарелки. Алексей же взял стойку наперевес, подобно таранному орудию, и двинулся на бандитов.
Те, видимо, никогда не изучали историю Средних веков, и ничего не слышали про осадные башни, отчего слегка растерялись. Эта растерянность обошлась им очень дорого, ибо еще через секунду таранная стойка с такой силой впечатала их в стену, что та не выдержала и вывалилась наружу, так что крыша, оставшись лишь на грех опорах, немного просела. С истеричным звоном вылетели украшавшие фасад витринные стекла.
После этого Упырь опустил стойку и, пошарив рукой по невидимому в густой пыли полу, нащупал Деревянко:
— Вован, ты живой? Вставай, ехать надо!
Трудно сказать, кто был больше потрясен всем случившимся за эти короткие мгновенья — чудом выживший в схватке Упырь, Деревянко, окончательно потерявший надежду остаться в живых, или бармен кавказской национальности, который всего за минуту потерял свой бизнес. Но прежде чем он успел что-то сказать, двое кошмарных клиентов выскочили из забегаловки прямо через выбитую стенку, запрыгнули в джип и в считанные секунды скрылись из виду.
И тогда бармен закричал:
— А-а-а-а-а!
Обрушенная стенка, вырванная стойка, побитые стекла и посуда, поломанная и расстрелянная мебель. Он мог бы материться, мог бы проклинать своих обидчиков, мог бы клясться, что отомстит им — но у него не было никаких слов, он мог только кричать, как люди кричат от боли:
— А-а-а-а-а!
А что бы вы, читатель, сделали на его месте?…
Отъехав от места происшествия примерно с километр, Упырь заметил:
— Неудобно как-то получилось…
— Чего? — не понял Деревянко.
— Да не расплатились ни фига…
— За что? — опять не понял Владимир.
— Ну как… Шашлык, водка… — озабоченно перечислил Упырь.
Деревянко захлебнулся от смеха:
— Зато теперь название полностью соответствует — «Графские развалины»!
Как известно, обычно истерика начинается со смеха. Видимо, она с Деревянко и приключилась, потому что он начал хохотать, как одержимый, над всем сразу — над своим переездом в «спокойную жизнь», над Лехиными туркменами, над тем, что он не расплатился за шашлык, оставив после себя развалины. Он никак не мог остановиться, он загибался от хохота на своей сидушке, не замечая, что Упырь поглядывает на него с тревогой. Потом Алексей резко тормознул, взял сослуживца за шиворот и крепко встряхнул, отчего тот чуть не прикусил язык.
— Ты чего, Дерево? — бывшему ефрейтору было не до шуток.
Владимир еще пару раз всхохотнул — и успокоился, выпрямился.
— Смешно это все, ты сам не понимаешь, что ли? — Деревянко глядел на Упырева в упор, даже немного вызывающе, что само по себе было опасно, и дозволялось немногим. Однако Алексей почему-то не среагировал. Напротив отпустил шиворот сослуживца и взялся за руль:
— Все я понимаю. Ты как — успокоился?
— Да как я могу успокоиться? — снова взвился Владимир. — Ты же сам видишь, я тебе не помощник — чего ты меня с собой таскаешь?
Упырь недоуменно поглядел на сослуживца:
— Дурак, что ли? Ты мне жизнь сегодня спас — забыл? Я, Дерево, клянусь — от тебя такого не ожидал. А ты вообще… — Алексей покрутил головой. — Мужик…
Завел машину и медленно тронулся. Некоторое время ехал в задумчивости, а потом заговорил, рассуждая с самим собой:
— Не пойму, в чем дело. Что-то тут неправильно… С чего это они к нам так прицепились? Ну, ладно, забил стрелу, придавил авторитета — так они уже две жизни за это взяли. И главное — ведь уехал я из города, уехал… Освободил территорию. Зачем же теперь преследовать? Что-то здесь не так…
День потихоньку перевалил на вторую половину. Упырь крутил баранку и все бормотал себе что-то под нос, а Деревянко вновь начал задремывать, когда Алексей вдруг толкнул его под бок:
— Вован, глянь назад. Кажется, опять они…
Деревянко оглянулся. Их стремительно догонял темно-серый БМВ с номерами, заляпанными грязью. Похоже, тот самый, что преследовал их на выезде с Лехиного двора. Хотя…
— Не знаю. Может, и они.
— Ну-ка, дай пушку… в бардачке… Когда догонят — пригнись.
Вован достал «Макаров», проверил обойму, передернул затвор и отдал Упырю. Второй взял себе. Тоже мне — «пригнись». Можно подумать, сам непробиваемый.
Но отстреливаться не пришлось. БМВ с двумя смуглыми парнями — один за рулем, второй рядом — обошел их, даже не притормозив, хотя пассажир смотрел на упыревский джип во все глаза.
— Они… — процедил сквозь зубы Алексей. — Встречу готовить поехали… Вот ведь прицепились!
— Может, назад рвануть?
— Там все перекрыто, можешь не сомневаться. А вот сбоку где-нибудь можно попробовать отсидеться…
Приметив грунтовку, ведущую на высокий холм с каким-то недостроем наверху, Упырев решительно съехал с асфальта. Поставив машину так, чтобы не просматривалась с дороги, он достал из багажника армейский полевой бинокль, засел за полуразрушенной стенкой на груде мусора и долго разглядывал трассу, изучая движение. Деревянко тем временем потягивал пиво, обнаруженное в багажнике джипа. Наконец сослуживец, тоже взяв банку, сел рядом с ним.
— Хреново. Вся трасса под контролем. Минимум три машины туда-сюда гоняют…
Деревянко не ответил. Не знал, что отвечать и что делать. Поэтому сказал:
— Жрать охота.
Действительно, обеденное время было в самом разгаре, солнце припекало все сильнее.
Допив пиво и смяв банку, Упырь продолжил тему:
— По трассе вряд ли проскочим. Предложения есть?
Жара и пиво после бессонной ночи разморили Деревянко окончательно. У него слипались глаза. Поэтому он без колебаний предложил:
— Давай заляжем и поспим. У тебя сиденья раскладываются? А вечерком видно будет…
Возражений не последовало. Они залегли в джипе, что безусловно было с их стороны величайшей глупостью и вопиющим пренебрежением военной наукой. Правда, перед тем, как заснуть, Деревянко пробормотал:
— Они нас тут не найдут?
В ответ засыпающий Леха-Упырь кое-как выговорил:
