Александр Мартынов - Работа на лето
УРОКИ В ЛЕТНЕЕ ВРЕМЯ
Генка вернуолся на квартиру к восьми. Он ехал, охваченный странным чувством — впервые в жизни предстояло жить самостоятельно. Не один или два дня, такое случалось и раньше, а именно жить, довольно долго, в почти своём доме. Это настраивало на торжественносерьёзный лад.
Село ближе к вечеру явно ожило и стало довольно шумным. Значительная часть людей вернулась с работы — где бы они не работали, на площади возле дома культуры играла музыка, навстречу попадались вежливо, с лёгким поклоном здоровавшиеся люди, было полно детей в возрасте от нуля (как правило, они восседали в колясках, влекомых на вечернюю прогулку гордыми мамашами) до 11–12 лет (эти носились везде, проникали повсюду и создавали семьдесят процентов шума). Нигде не было видно пьяных, и Генка вдруг вспомнил, что в магазине не видел спиртного. У них тут что, сухой закон?! Не может быть…
С ним тоже здоровались, и вид едущего верхом мальчишки никого не удивлял. Раза три или четыре ему попадались навстречу всадники разного возраста, а один раз — уже немолодая женщина, ловко и деловито направлявшая куда-то беговую коляску на велосипедных шинах. По улице пахло ужином — с такой манящей силой, что Генка едва не пустил коня (кстати, как его зовутто?!) в галоп, но подумал, что, скорее всего, рухнет в канаву на первом же скачке. В конце концов, ехать шагом — очень даже достойно и представительно, утешил он себя. Сразу видно — человек знает себе цену…
Но учиться скакать верхом надо немедленно. Это он подумал, когда уже возле самого «его» дома навстречу именно галопом проскакали сразу трое пацанов на тричетыре года младше…
… Надежда была на месте — сидела за столом и листала какой — то старый журнал. Тут же стояла миска, в которой Генка увидел белую поверхность сельди под шубой, кувшин с чемто ещё и большое блюдо, накрытое полотенцем с вышивкой, тянущей на от года до трёх — в зависимости от обстоятельств.
— Я же сказал, что люблю это по праздникам… — растерялся Генка, поднимая край полотенца — там оказались эклеры, а в кувшине — молоко.
— Так сегодня ж и есть праздник, — заметила Любэ, — первый день ты у нас… Я пойду, или ещё что нужно?
— Посиди, — вдруг попросил Генка и почувствовал, что краснеет.
Такого за ним раньше не водилось. Как уже было сказано, девчонки казались ему глупыми и пустыми, но если какуюто хотелось поцеловать или прижать — он так и делал… и ещё ни разу не услышал искреннего отказа, что там краснеть! Но Надежда покачала головой:
— Ой, извини, мне домой надо, там ещё всех кормить… Я утром
Приду, хорошо? Приятного аппетита… ой, да! — спохватилась она. — Журналы тебе принесла, я вот смотрела один…
— Какие журналы? — удивился Генка. Любэ пожала плечами:
— Я не знаю, старые… От самого Виктора Васильевича, — девчонка пояснила: — Я в библиотеку зашла, посмотреть тебе Кинга и Черкасова, а там он. И говорит: "Вот, отнесёшь Геннадию. " Ну, пока!
Она выскочила за дверь. Генка нахмурился — это ему не понравилось. Он не настроен был сейчас читать вообще, и уж тем более терпеть не мог, когда кто-то брался определять круг его чтения, с ним самим не посоветовавшись…
Усевшись за стол, Генка включил телик и буквально через минуту понял странную вещь: центральные программы были порезаны. На месте реклам включались знакомые и незнакомые клипы с песнями, среди которых не было, кстати, ни одной попсовой. Генка пробежался по кнопкам пульта и обнаружил: «забиты» «ток» и «риэлтишоу», а так же многие западные и значительная часть отечественных фильмов — вместо них тоже шло что-то другое. Интереен был вопрос: как это вообще сделали?!
Зачем — было ясно.
Закончив с едой и выключив телик — он не то чтобы смотрел его, а скорее бегал по программам, задержавшись на десять минут на местном телевидении, передававшем оказавшийся неожиданно интересным документальный фильм об охотхозяйстве (Генка пожалел, что застал самый хвостик) — он задумался, не пойти ли погулять. Мыть посуду не хотелось, поэтому Генка заставил себя сделать это. Иначе и пикнуть не успеешь, как девчонка будет тебе ботинки чистить, а ты в благодарность мычать чтонибудь высокомерное и считать, что так и надо. Окончательно решив прогуляться, Генка пошёл в спальню переодеться "в гражданку" и обнаружил те самые журналы, про которые успел забыть — они лежали на кровати горой штук в сто и оказались подшивками «Техникимолодёжи» за 70е годы — Генка и не слышал про такой журнал. На верхнем была подсунута под обложку записка — размашистым крупным почерком:
Геннадий.
Если сочтёшь нужным — посмотри эти журналы. Надежда вернёт их, когда скажешь. Если нет — в 9 вечера в Доме Культуры танцы, пускают с 14. Приходи.
В. В.
Генка хмыкнул. Сбросил с ног кроссовки, стащил носки и, вспрыгнув в ноги кровати, уселся там потурецки…
… Над журналами Генка просидел до трёх ночи, только иногда отрываясь, чтобы попить или принести себе сухарей. Это чтение его поразило и даже ужаснуло, точнее — вызвало чувство почтительной робости. В этих журналах не измеряли ноги и бюсты безмозглых кукол, не исходили слюнями по поводу очередного гола или нокаута, не публиковали красочные фоторепортажи с разгуливающими по подиуму продажными дурами. Тут не было со смаком описанных похождений маньяков, мафиози, политиков. Никто не учил жить по расположению звёзд и линиям на ладони и не высасывал из пальца скандалы, двухголовых инопланетян и безголовых телят. Не было объявлений о продаже машин, земельных угодий, секретарш и детей на воспитание. Не рекламировались суперпуперплоские экраны и комбинированные с подгузниконадевателем мобильные телефоны. Не лились слёзы по поводу маленькой зарплаты учителей и больших взяток чиновников. Никто не ныл о «подсознательном» и "подавленных инстинктах", не призывал к «раскрепощению» и «естественности», не предлагал две сковороды по цене одной при условии заказа прочих товаров на сумму стоимости пяти сковород, не клялся выплатить миллион приза сразу после оплаты пересылки комплекта надувных кроватей с моторчиком…
НО!!!
Эти страницы из плохой шероховатой бумаги завораживали и покоряли. Невероятно яркий, красочный и бушующий мир буквально рвался с них, наполняя комнату деревенского дома гулом, шумом, смехом, свистом ветра и шелестом звёзд. Тёк вспять Гольфстрим, на хрен оставляя замерзать враждебную Америку, и Чукотка расцветала ананасовыми садами. Стартовали прямо из травы возле домов минивертолёты, по океанам плыли городозаводобазы, жилые мосты перекидывались через проливы, над ними со свистом летели невиданные поезда на новых принципах движения — чистые экологически, скоростные, комфортабельные, а ещё выше гиперзвуковики за полчаса доставляли людей из Австралии в Канаду — и не туристов, не долларовую шваль, а именно — ЛЮДЕЙ, людей настоящего дела, инженеров, воинов, учёных, философов, художников… На морском дне раскидывались посёлки, дышащие под водой без скафандров и аквалангов мальчишки играли с дельфинами и исследовали пещеры… Рассекали моря возрождённые парусники, давали свет и тепло электростанции искусственного вихря. Паслись китовые и дельфиньи стада. Глубинные ракеты плыли в недрах Земли по морям магмы. Рождались полные света и солнца, воздуха и зелени лесогорода, где даже дома рвались к небу. На безумных, увлекающих репродукциях картин рослые, красивые, мужественные люди в скафандрах и без покоряли другие планеты, росли яблони под куполами на Марсе, летели к дальним звёздам невиданные корабли, подо льдами шли караваны судовсубмарин. И тут же, на тех же страницах, строители и монтажники публиковали неплохие стихи, пятнадцатилетние ребята строили гипотезы об Атлантиде и Туле, путешественники и историки рассказывали о встречах с мамонтами и путях древних народов, о загадках таинственных городов и вымерших языков — а рядом кто-то спорил, можно ли обводнить Марс, бомбардируя его глыбами антарктического льда из гравипушки, а кто-то пророчил в следующей пятилетке постройку первых городов под куполом на Чукотке, и это не было смешно. И тут же лавиной сыпались десятки, сотни мелких изобретений, сделанных русскими людьми мельком, мимоходом, ещё в 70х годах, забытых за грандиозностью замыслов строек, экспедиций, переустройств мира — а потом подобранных мелочным и скаредным Западом и выданных за вершину человеческого прогресса 90х — видеомагнитофоны, стереоустановки, тефлоновые сковородки, мобильная связь, управляемые голосом светильники, скоростные автомобили, генокоды, искусственное оплодотворение, клонирование… Генка обалдевал, смеялся, смахивал слёзы, не замечая этого, бил кулаком по колену и по спинке кровати, вертелся, ходил с журналами по комнате, читая вслух отрывки, стихи, технические описания, швырял страницы на кровать, восклицал: "Ну ё!.. Ну да!.. Ох ёк!.. " — на членораздельное выражение чувств его не хватало.
