Львёнок, который хотел выжить (СИ) - Бими Ева

Лео и не надеялся погрузиться в давным-давно забытый безмятежный сон, и уж тем более не рассчитывал избежать такого разговора, который должен был случиться, по его прикидкам, гораздо раньше, чем сейчас. Всем было известно, как ранее установленной статистикой факт, что в случае пропажи ребенка дается три дня на поиски, после которых шансы на спасение стремительно падали к нулю. А его Ева была совсем одна во враждебном мире на протяжении трех месяцев.

Он не винил их за то, что они потеряли надежду, как и не станет винить за слова, что будут ими сказаны.

Дон нервно прокашлялся и решился продолжить:

— Не буду ходить вокруг да около, ведь знаю, к чему приводят неосуществимые мечты. Я сделал это для тебя в надежде, что на какое-то время тебе станет лучше. Правда, оно не поможет, как в прошлом не помогло и мне. Но у тебя хотя бы так появится возможность попрощаться.

Лидер устало отвел руку с лица и принял черную пластмассовую коробочку, протянутую Дони.

Он покрутил по оси глянцевый куб, пока не нащупал пальцами шероховатость. Обводя подушечкой пальцев три выгравированные заветные буквы, он вдруг на миг испугался и выпалил:

— Что это?

— «Е.В.А.» — ответил брат и так же бесшумно покинул его комнату.

Единственная кнопка на этом устройстве подсвечивалась зеленым свечением. Лео с тем же желанием хотел ее нажать, как и спрятать подальше от себя куб с именем любимой. Что могла значить эта аббревиатура? Он пытался дать ей определение, подбирая подходящие по смыслу слова, но не смог понять и решился нажать на кнопку.

Верхняя крышка, состоящая из четырех равных треугольников, раскрылась, как цветок, и в воздухе перед ним возникла четкая и объемная проекция Евы.

Лео от неожиданности опешил и следил за каждым движением живой картинки. Ее волосы раздувал озорной ветерок, казалось, девушка смущалась, то и дело пряча вниз глаза, но вновь поднимала их и так по-доброму и солнечно улыбалась в ответ.

— Ева… — прошептал лидер и потянулся пальцами к овалу ее лица.

Виртуальная проекция ответила ему, смущаясь:

— Привет.

Лидер сглотнул подступающий стон, вспоминая тот чудный весенний вечер, когда Майки возомнил себя документалистом и терроризировал семью видеосъёмками, пока Рафаэль, взбешенный тем, что его застали за компрометирующим процессом, не отобрал у младшего камеру.

— Где ты?! — в задушенном отчаянье спросил он, подавляя рвущееся изнутри рыдание.

По изображению прошла рябь, вероятно потому, что так топорно программа компилировала заложенные в ней данные и алгоритм диалогов.

— Я тут, эм… думаю пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной?

— Скажи мне, где ты?

— Я тут, эм… думаю, пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной? — ровно точно так же повторило изображение Евы и вернулось к изначальной заставке.

— Я так сильно по тебе скучаю, — Лео погладил гладкий пластик драгоценного подарка, ведь он позволил ему увидеть Еву.

Изображение вновь изменилось, девушка стояла полубоком и задумчиво смотрела вдаль.

— Знаешь, я тоже скучаю. Каждый день.

— Ева? — он нерешительно обратился к ней, хотя понимал, что это не она, а программа, которая за неё выдавала ответы.

— А? — откликнулась улыбчивая голограмма. Именно так, как Ева делала это всегда: протягивала гласную, распахивала любопытные глаза и смотрела так открыто, невинно и непосредственно, что порой он и сам забывал вопросы, которые только что намеревался задать.

— Скажи, ты жива?

Картинка зарябила, стабилизировалась, и Ева посмотрела на него снизу вверх.

— Даже самое крохотное существо достойно жизни. Вот смотри — ползет муравейка, — она подняла кончик пальца с насекомым на уровень своего лица, и карие глаза забавно скосились к носу, — такой маленький, а тоже хочет жить.

В те счастливые для него времена Лео порой ревновал Еву к Майку, ведь тот в пылу своего режиссерского азарта мог ее отнять у него на целый день, а бывало, что и по вечерам они устраивались вдвоем у костра и о чем-то шушукались, весло смеясь и забавляясь. Он бы все отдал, лишь бы вернуть эти дни. Вернуть Еву.

— Как мне вернуть тебя?

— Хм, — призадумалась Ева, складывая руки на груди, — отпусти, и если это твое, то оно к тебе вернется… По крайней мере, так писали в «Космополитен» в выпуске две тысячи девятого года, — девушка невинно пожала плечами, и картина вернулась к изначальной заставке.

— Не могу, — дрогнувшим голосом он обратился к бездушной голограмме, чтобы заложенные в ней программные коды сжалились над ним и утешили. — Каждый прожитый день без тебя — это невыносимая мука. Без тебя мне не справиться.

— Говорят, что на нашу долю выпадают только те испытания, с которыми мы можем справиться, — Ева прокрутила в пальцах пшеничный колосок, любуясь пушистой соломинкой, и вдруг обратилась к нему с вопросом: — как ты считаешь — это так?

Когда-то он верил, что так оно и есть. Но каждую минуту щемящая боль в груди мешала ему дышать. Без нее в этом мире стало жутко пусто и ужасно одиноко.

— Ты мне очень нужна, — Лео обращался к проекции любимой, ощущая, что еще немного, и в его голове прозвучит щелчок, что-то в нем сломается, и он окончательно сойдет с ума, пожелав остаться в виртуальных грезах, предпочитая вымышленный мир с ней — реальному, но без неё.

— Только пусть это останется секретом, — проекция в нерешительно посмотрела на него, казалось, что прямо в глаза — четко и неотрывно. Помедлив, Ева продолжила: — я очень волнуюсь и не знаю, как ему сказать: он такой… он очень… он очень мне нужен. Всегда и независимо ни от чего. Кажется, я… Нет. Я знаю точно, что люблю его.

— Ты мне очень нужна, — проговорил Лео, чтобы повторно услышать тайное признание, которым поделилась Ева с его младшим братом.

— И я люблю тебя…

— И я люблю тебя, — с небольшой задержкой и сменой ракурса ответила девушка. Так нежно и ласково, с неприкрытой заботой она признавалась в любви к членам семьи, которыми стали его братья. И оттого так истошно завыл Лео, стараясь скрыть скулеж с рваными всхлипами за согнутым локтем. Ведь собственными руками он практически изгнал ее из дома. Измотанный лидер виновато смотрел в изображение, на котором мелькали яркие солнечные блики, а девушка в ответ так мило щурила глаза и застенчиво улыбалась ему.

— Я не знаю, как вернуть тебя, где искать, не знаю, где ты.

— Я тут, эм… думаю, пойти прогуляться, и если хочешь, пойдем со мной?

— Да, — Лео кивнул и сильнее сжал коробку, — скажи, где тебя найти?

Изображение потемнело, лицо Евы возникло под другим углом, и она с задорным огоньком в глазах заговорщицким полушёпотом ответила:

— Мама говорила, что если не можешь что-то найти, то нужно вернуться в начало — туда, где потерял.

— В начало… где потерял… — повторил за ней Лео и услышал в ответ то же записанное сообщение. — Ты не погибла. Не знаю как, но не погибла. Ты ушла на юг к реке. А я ищу не в том направлении.

— Вот там, видишь? — голограмма Евы вытянула руку к небу, указывая на знакомую ему звезду, — в том направлении — Созвездие Единорога.

— Да, вижу, — решительно кивнул лидер.

***

— Что? Обойдемся без братских объятий? — Рафаэль окликнул лидера, стоя на ступеньке трейлера. — Решил прощальным письмецом от меня отделаться? И даже «лошадиные покатушки» ничего для тебя не значили?

— Значили, — и с загадочной полуулыбкой Лео обернулся к брату, — даже больше, чем ты думаешь.

Лео увидел в руках Рафа оставленный им конверт с письмом и спросил:

— Читал?

— Так, пробежал между строк. Ты даже про заветы отца не пренебрёг упомянуть, — здоровяк протяжно зевнул, смотря на золотистый край восходящего солнца, и процитировал отрывок: — «В этой жизни есть только мы. Одного не станет — не станет всех». Хитро ты придумал — свалить и сделать из меня лидера.

— Не переживай, это временно. Уверен, что ты потянешь, — Лео поправил лямки рюкзака и стянул с лица капюшон, — знаешь, мы ведь и вправду с тобой часто ссорились…