Дракоморте - Ирина Вадимовна Лазаренко
Казалось, этот ужас никогда не закончится, но в конце концов у Илидора иссякли и силы, и голос. Клетка понемногу перестала дрожать от ударов, а воздух — звенеть от криков. Осталось лишь тяжёлое дыхание-всхлипывание сквозь зубы и отчаянное звериное рычание, клокочущее в горле Илидора. Крылья висели выжатыми тряпками. Дракон медленно стекал-опускался на пол, вцепившись в прутья окровавленными пальцами.
Йеруш перевёл дух и тоже сполз вниз, опершись спиной на решётку. Не сводя взгляда с золотого дракона, отёр пот со лба, несколько раз облизал пересохшие губы.
Неистово хотелось пить.
Долго-долго Илидор содрогался на полу всем телом, молча, вцепившись в прутья решётки, костяшки его пальцев опухали, кровь сочилась по тыльной стороне ладоней и впитывалась в рукава рубашки. Из глаз, которых не видел Йеруш, медленно уходило бешеное оранжевое сияние, сменяясь патиной потемневшего серебра.
Когда в горле Илидора закончилось даже рычание, на клетку набросилась пыльная глухая тишина, стала кутать дракона и эльфа в невыносимо-тошное чувство безысходности. И тогда Йеруш, лишь бы не подпускать к себе эту пыльную глухую безнадёжную тишину, сказал первое что пришло в голову.
— Сначала Даарнейриа, — хрипло произнёс Йеруш Найло, — теперь Фодель. Илидор, ты феерически хреново выбираешь себе женщин.
Глава 31. Не верь всему, что думаешь
Долго-долго-долго больше никто не появлялся в зале. Серый утренний свет, едва доползавший через ставни до пола, сменился жёлтым дневным.
Теперь Илидор сидел, сжавшись в комок и вцепившись в свои плечи скрюченными разбитыми руками, а Найло спокойным и очень уверенным голосом повторял, что рано или поздно клетка откроется, что всё вовсе не страшно. Ну не съедят же их жрецы, в самом деле. До сих пор они не ели разумных существ. И не причиняли им вреда, если на то пошло.
И в клетки их не сажали.
Когда мрачная дверь снова грюкнула, через неплотно прикрытые ставни уже вовсю шарашил ярчайший полуденный свет. Дракон и эльф — подскочили оба.
Она приближалась, уверенно печатая шаг, — монументальная, многоохватная, нелепая в своей укороченной мантии. На сгибе её локтя что-то болталось — котомка, куртка? При каждом шаге что-то звякало.
Теперь Илидор отполз подальше, а Найло вцепился в прутья решётки. Сейчас она ему задаст, пожалуй. За то, что так нахально манипулировал светлыми чувствами бой-жрицы, заставил рассказать о драконах, когда она не хотела рассказывать, за то, что своими банкирско-Найловскими улыбочками, постреливанием глаз, движениями тела неустанно намекал, что очень даже хочет, чтобы Рохильда была рядом… пока она не рассказала о драконах, разумеется. Сейчас она ему всё припомнит. И будет, в общем-то, права.
Звякнул ключ, брякнул тяжёлый замок, скрежетнула дужка, бросая мурашки на плечи. Скрипнула низкая дверь клетки, открываясь настежь.
— Выходи, живо, — прошептала Рохильда. — Ну же ж!
«В чём подвох?» — одними губами спросил Йеруш, но из клетки выбрался шустро. Илидор вышел следом, тут же скользнул в сторону так, чтобы Найло не загораживал ему Рохильду, и чтобы оказаться ближе к двери, чем бой-жрица.
Она тут же обернулась на дверь, а потом снова к Найло. Ощупала его взглядом и зашептала:
— Не ждали они такой удачи, словить вас. Не ждали. Сами спужались своей смелости. Не знают, чего с вами делать теперь, подходить боятся, так оно и к лучшему. Юльдру дожидают, он уже вот-вот будет, вот-вот. Слушай меня. Слушай!
Суетливо сунула Йерушу его рюкзак, схватила эльфа за руку, потащила к окну. Илидор, на которого бой-жрица ни разу не посмотрела, шагнул следом. И, глядя, как Рохильда тащит Найло, удивился: она, оказывается, не слишком высокого роста, а ведь всегда казалось, что эта женщина возвышается надо всеми вокруг, словно мощнейший кряжич.
— Там, за стеной Башни, волокуши дозорные, — шептала бой-жрица, открывая ставни. — Поможи окно расколупать! Отуточки тяни, ток не грохотай, не хватало ещё, чтоб зашёл кто!
Окно открылось со страдальческим кряхтением, впустило запах нагретой солнцем листвы и пыли, верещание птичек-паданок. Верхняя часть башенной стены была почти напротив окна, может, лишь чуточку ниже. Рохильда выглянула и тут же отступила внутрь комнаты.
— Четверо их, дозорных. Я знаю, как их позвать, у нас уговорено. Спервоначалу я сама выйти отсюда хотела и всё им сказать, да не выйти никому из Башни пока что, нет уж, не выйти. Ну так чего: волокуши пускай соберут остальных, кинут клич по старолесью, куда успеют докричать, и пусть все придут, пусть все идут сюда и выковырят отсель эту тварь, что порочит светлое имя отца-солнца. Лишь надо верно время подгадать, когда дозорным будет можно сюда подлететь, чтобы коты перья ихние не выдергали. Один-то раз получится! Перескажу я им всё, слышь чего думаю, всё им перескажу, чего придумала, и останусь дожидать. Спрячусь. А как время придёт — открою ворота. А пока что пускай себе дозорные летят.
Рохильда отёрла лоб рукавом мантии и пояснила Йерушу, который глядел на неё непонимающе:
— Четверо их, говорю! Они смогут тебя вынести отсель!
— Меня? — Найло смотрел, ожидая продолжения. — Меня одного? А дальше?
Обернулся к дракону. У того в голове пронёсся десяток вопросов, когда он уяснил этот на диво паршивый план, но имело смысл задать только один из вопросов:
— А если дозорные откажутся его нести?
Бой-жрица поморщилась, когда Илидор подал голос и стало невозможно делать вид, словно его тут нет, но всё же ответила:
— А я тогда ворота не открою.
Йеруш присвистнул. До сих пор он даже не подозревал, насколько почему-то дорог этой странной женщине… или насколько велика её упёртость и стремление всё разворачивать таким образом, какой считает правильным сама Рохильда. Впрочем, нет, пожалуй, это он за ней всегда подозревал.
— Ну, — с сомнением протянул Илидор. — Авось и получится. Тогда волокуши тебя отнесут к тому пустырю, и если никакая кочерга на свалится тебе на башку, то…
— Я никуда один не полечу, — прошипел Йеруш.
