Сагловский замок - Александр Сергеевич Яцкевич
– Снова ты? – раздался уже знакомый грубый голос где-то из камышей.
– Мистер Росс, это Вы? – Джимми вглядывалась в заросли, но не могла увидеть ничего, кроме зелени.
– Откуда тебе известно моё имя? – камыши раздвинулись, и из-за них вышел высокий человек всё с той же густой бородой и крупным носом.
Он был одет в серую грязную одежду, а в руках у него была самодельная удочка. Вряд ли он сумел бы поймать ею хоть что-то, но Джимми мало понимала в рыбалке и потому не придала этому особого значения.
– Селяне рассказали мне о Вас. Сказали, Вы живёте недалеко от озера. Прошу Вас, скажите, где источник зла, поработившего эти леса? – Джимми была готова расплакаться, но Росс внезапно переменился в лице.
– Так значит, ты всё же встретила их, – человек помрачнел и сел на близлежащий булыжник. – Сила, терзающая этот лес… она обитает там, в заброшенной хижине. Я могу рассказать тебе одну историю, если ты, конечно, не против…
Джимми утвердительно кивнула, сев на зелёную травку.
Росс опустил голову и начал рассказ: "Так вот… Это был чудный денёк. Солнце, птицы… Что могло быть чудеснее? Как оказалось, этот день станет худшим из всех, что мне удавалось пережить.
Я встал поздно, так как уснуть мне удалось под утро. На ближайшие часы у меня дел было немного, а вернее будет сказать, что их и вовсе не было: пройтись по селу, поговорить с Самуилом, моим приятелем, заглянуть к Константину, хоть я и знал, что застать его дома – дело не простое, затем обсудить со стариком Гарбсом какой-нибудь бестолковый пустяк. Работы в селе осенью много, но уже был ноябрь и дел поубавилось.
Я прошёлся по небольшой тропе, которая вела с одной улицы на другую, после чего вышел к домику Самуила. Я подошёл к воротам и несколько раз дёрнул за висящую передо мной верёвку.
– Открыто! – послышался женский голос с той стороны забора.
Да я и сам прекрасно знал, что их дверь не заперта. У Самуила и его жены не было привычки запирать дверь на замок. Я не уверен, что он у них вообще есть. Впрочем, это наблюдалось не только за ними.
Когда я зашёл, меня встретила Илина – жена моего приятеля. Она сказала, что Самуилу потребовалось немедленно ехать в поля и что там что-то случилось. Поля, находящиеся в километре от нашего села, поделены на сектора, каждый из которых отдан одному руководителю, который обязан следить за посевом и сбором урожая. Ну и, разумеется, следить за тем, чтобы с ним ничего не приключилось.
Я вышел и побрёл к Гарбсу, по пути заглянув к Константину, которого, как и ожидалось, дома не было.
Старик Гарбс, в своей серой, то ли от грязи, то ли изначально этого цвета, майке, как и всегда, опираясь на свой невысокий заборчик левой рукой, покуривал деревянную, набитую табаком, трубку. Порой, когда я смотрел на неё, мне казалось, что эта трубка старше самого Гарбса: потрескавшийся, почерневший кусок дерева, пропахший крепчайшим табаком. Я всегда поражался жизни этого человека. Курит, пьёт, как он говорит, с пятнадцати лет, а свой век доживает, чуть ли не в полном здравии.
Тихо постукивая своей трубкой о забор, Гарбс всматривался куда-то вдаль, в сторону леса. Вряд ли он что-то там увидел. Он зачастую впадал в свои мысли. Бывало, сидим мы с ним, говорим о всяком… Он вдруг уставится в никуда, глазом не шевельнёт. И лишь я скажу слово, как он негромко ахнет и хрипло произнесёт: "Прости, задумался". Затем натянуто улыбнётся и как ни в чём не бывало, продолжит разговор.
В этот раз его, точно стакан крепкого эля, привела в чувство выпавшая из его рук трубка. Что-то было не так.
– Здравствуй, Росс, – Гарбс смерил меня взглядом и просунул руку в отверстие в заборе, стараясь достать свою "подругу".
– Гарбс, – я поднял трубку и, отряхнув, передал ему, – что произошло? Вы сегодня какой-то не такой…
– Видишь ли, Росс. Сегодня ночью я… Мне не спалось, – я ещё никогда не видел старину Гарбса таким; он бывалый солдат и видел гибель множества сослуживцев, похоронил всех своих близких… что могло обескуражить такого человека, лик которого был пустым, – я вышел во двор. Покурить, подумать. Вечер, прямо скажем, не из лучших. Луна, скрытая тучами, тускло освещала призрачный лес. И вот я стою, смотрю на ночное небо. Гляжу – девочка. В темноте не разберёшь, что за она, но по силуэту даже мои, уже сдающие позиции, глаза могут уверенно сказать, что это была маленькая девочка. Лет пяти-семи, – Гарбс поднёс ко рту трубку и, вкусив очередную порцию табака, выдохнул облако дыма, после чего продолжил. – Она стояла на лесной тропе, где обычно лошадьми ездят, освещённая лишь тусклым лунным светом. Разумеется, я думал подойти к ней, но только я приблизился к забору, чтобы выйти в лес, как я увидал нечто… жуткое. Я ведь не сумасшедший и отдаю себе отчёт в том, что вижу. Ты знаешь, Росс, я заядлый атеист и в чертовщину всякую не верю, – Гарбс вновь произвёл привычную манипуляцию с трубкой и, выдохнув сизоватый дым, посмотрел мне прямо в глаза. – Росс, это было чудовище. Из чащи смотрели два жёлтых глаза. Две ярко-жёлтые точки сияли среди ночного леса. Я видел их также как вижу тебя! Это не были огни проезжающих вдали карет или блуждающих путников. Это были глаза. Очи монстра, в которых виднелась злоба с примесью голода. Так смотрит волк на свою добычу, дикий зверь, который давно не ел и всё же нашёл свою жертву. Однако существо не приближалось, не решалось выйти из тени. Лишь смотрело, как и я. В моей голове путались сотни мыслей, но ни одна так и не была мной обдумана. В следующее мгновение, когда плавающие по небу тучи уступили место яркой луне, на лес пролился её свет. Я увидел его. С тонкими, словно древесными колышками, лапами, обнажив свои острые клыки, существо двинулось в сторону девчонки. Я побежал в погреб, чтобы взять ружьё, прикончить монстра! Но когда я уже выбрался из подвала, девочка шла в сторону монстра, который стоял неподвижно, не шевелясь, точно как и я. Когда девочка подошла
