Твоё? Сделай сам - Ашаи
– Даюш, не горячись. У тебя ещё будет время всё рассказать.
Дай подчинился. Лес сделал ещё один глоток дыма, раздумывая. Потом ответил:
– Я отношусь к случившемуся как … к случаю.
– По-философски сказано.
– Да, случай для коллекции случаев. Со мной бывали разные истории. Не люблю вспоминать их публично, но сейчас сделаю это для Вас. Однажды мне позвонил молодой человек и представился членом жюри одного престижного конкурса, в котором я принимал участие. Тогда я только начинал свой путь в литературе. Молодой человек сказал, что невзирая на то, что результаты конкурса ещё не оглашены, члены жюри уже присудили моей работе первый приз, с чем он меня и поздравляет. Я был без ума от счастья. Для начинающих авторов признание их работ – лучшее, что может с ними случиться. Потом он сказал, что для меня, конечно же, не секрет, что после победы на столь престижном конкурсе, я буду нарасхват у любого издательства, поэтому, чтобы не терять время, рекомендует мне уже сейчас заказать первый тираж книги. Он приводил убедительные аргументы. И, Вы понимаете, насколько важен для автор первый тираж. Так я расстался со 100.000 рублями. Оказалось, что издательство, контакты которого он мне дал, оказалось липовым, а человек, звонивший мне – мошенником. Вы не поверите, но это сыграло мне на руку! Случаем заинтересовались телевизионщики, сняли репортаж. Сочувствующие зрители купили моих электронных книг на сумму, в несколько раз превышающую украденную мошенниками, и также я получил хоть и небольшую, но постоянно читающую меня аудиторию. После этого случая я уважаю журналистов и редко отказываюсь от интервью.
– Нет худа без добра! – отозвалась Лена.
Рада, поднимаясь с подушек, похвалила писателя:
– Грамотный заход. Я отойду. В уборную.
– Только будь осторожна, – предупредил Лес, – не пугайся, там сюрприз.
– Please, don’t keep me friendly. Что там?
– Я сам до конца не понимаю.
– Если там затор или грязное бельё разбросано, то меня этим не испугаешь.
– Не совсем…
Рада открыла дверь в уборную и отскочила назад. От неожиданности из неё вырвался громкий, истеричный то ли крик, то ли визг. В тот же момент с подушек подскочил Дай и бросился на помощь.
Преследуя кумира
После того, как охранники Театра Драмы разобрались с электрощитком и включили свет в актовом зале, за столом на сцене никого не было. По залу, уже который раз за вечер, вновь поползли перешёптывания, переросшие в гул недовольства.
Даже почтительная дама в черном платье сказала сопровождающему её мужчине: “Крайне возмутительно. Никак не ожидала от столь уважаемого человека столь невежественного поступка. Бог с ним с автографом, мне теперь и книгу читать не хочется. Хоть выбрасывай, честное слово!”
Раздосадованная толпа потянулась к выходу. На сцене в срочном порядке появилась Рада, взяла микрофон и объявила, что всеми любимый автор почувствовал резкое недомогание и сейчас ждёт врача. Но на неё уже никто не обращал внимание. И только милая, стройная девушка в очках захлопнула свой блокнот и, не обращая внимание на задравшуюся юбку, забралась на сцену. Рада помогла ей подняться. Девушка отряхнула коленки, поправила юбку, невозмутимо сказала:
– Благодарю. Меня зовут Елена. Я представляю местный журнал. Горожане хотели бы получить комментарии от автора.
– Думаю, Вы меня поймёте, сейчас это невозможно. Лес плохо себя чувствует.
– Но это ведь всего лишь лёгкая уловка. Со сцены не уходят досрочно. Досрочно либо выводят, либо выносят. С первых рядов даже в темноте я отчётливо видела, как он встал и вышел. Самостоятельно.
– Вы, наверное, не расслышали? Речь идёт о здоровье человека.
– Поверьте, это не звучит как претензия. Я всё понимаю. На Вашем месте я бы сказала примерно то же самое. Но мы обе знаем, что это не правда. Мне и моим читателям, – Елена немного понизила голос, будто сообщала Раде важный секрет, – очень хочется знать, что на самом деле произошло.
– Да мне бы самой знать. – Рада сдалась. – Подождите у скульптуры Рабочий и Работница – я попробую его разыскать.
На сцене остались только Немая и Глухой. Они удивились внезапному исчезновению писателя не меньше остальных. Он испарился прямо из-под их носа. Наблюдать со сцены, как расходится недовольный народ, такое себе зрелище. Особенно расстроилась Немая – ей так и не удалось познакомиться с Лесом поближе. Она снова принялась расчёсывать руку.
“Прекрати, – заволновался Глухой, – опять ты за свое!”
Он крепко прижал Немую к себе, тем самым обездвижив конечности. Обычно капкан срабатывал, но сейчас дрожь в её теле не прекращалась.
Немая вырвалась из объятий и жестами показала: “Ты видел, сколько людей он собирает?!. Никто из нашего города не собирает полный зал, только приезжие знаменитости! Он – очень крутой!”
Глухой по очереди одёрнул сначала левый, потом правый рукав толстовки Немой: обе руки были краснющие по локоть. Он не мог сказать точно, что имеет дело с нервной чесоткой, но примерно догадывался, откуда ноги растут:
– Тебе нужно показаться дерматологу. Посмотри, у тебя сильный зуд.
– Он вызвал нас на сцену. А потом улизнул домой. Это знак! Он ждёт меня дома, чтобы поговорить в спокойной обстановке.
С этими словами Немая направилась к выходу. Глухой крикнул вслед:
– Что?! Постой! Ты не знаешь адреса.
Немая обернулась и показала жестами:
– Знаю наизусть. Адрес был на посылках с техникой. Здесь близко. Ты идёшь?
– Нет! … С ума сойти. Нас там никто не ждёт!
– Но ты обещал помочь!
– Нас посадят по статье “Хулиганство”!
– Хорошо, раз ты боишься, я иду одна!
Немая отвернулась, чтобы уйти быстрым шагом. Глухому не оставалось ничего другого, как побежать за ней. Они быстро получили одежду в уже опустевшем гардеробе. На площади перед театром им пришлось протискиваться через толпу недовольных зрителей. Царивший здесь негатив ещё больше угнетал Глухого:
– Допустим, он пустит нас внутрь. Но что потом? Что мы ему скажем?
– Лес – интеллигентный, вежливый человек. Он пригласит нас на чай, подпишет книгу. Я попрошу его почитать свои произведения вслух. Я буду его самой внимательной слушательницей.
– А что если у него уже есть…
Глухой не договорил, потому что почувствовал, как что-то мерзкое и сырое шлёпнулось ему прямо на макушку.
“Неужели ворона нагадила сверху,” – первое, что промелькнуло у него в голове. Опасаясь мелкого позора у всех на виду, он как можно быстрее нащупал у себя в волосах дольку лимона с запахом виски.
Зря он опасался. Люди вокруг были поглощены собственными эмоциями и переживаниями – никого не трогали чужие заботы. Пожалуй, только Немая могла обратить на
