Елена Волкова - Замок

Дверь из его спальни вела в кабинет, который в свою очередь сообщался с библиотекой. Там были выходы и в коридор, но они были заперты на ключ — ни старый граф, ни госпожа графиня не читали других книг, кроме Библии. "У меня есть несколько часов", — решил Ксавьер Людовиг и открыл дверь кабинета из своей спальни.

Но при взгляде на полки, уставленные томами разных размеров, отчаяние вновь охватило его: "Разве я успею хотя бы бегло просмотреть все эти книги?! А самые старые, где рукописный текст и каждая строка — как кружевная лента? Понадобятся даже не дни — недели, чтобы прочесть их! В моем же распоряжении всего несколько часов. Скоро здесь будет полно народу… Потайные ходы! Эта тварь проникла в мою спальню через потайной ход!"

Он вернулся и прошел к тому углу, в котором исчезла накануне вампирша. "Только бы здесь не оказалось какого-нибудь особого секрета!" — думал он, ощупывая дубовую обшивку панелей и скрепляющие их резные ореховые планки. Он нашел этот ход довольно быстро и почти случайно: на планку и панель нужно было не надавливать, а оттягивать на себя. Приложив немалое усилие, он открыл панель в самом углу, из узкого отверстия пахнуло сыростью и холодом, как из подвала. Он шагнул в проем и закрыл за собой панель. Снова налег плечом, пробуя, как открывается изнутри, — это оказалось гораздо проще, чем открыть снаружи, доска отъехала в сторону легко и беззвучно. "Этот люк предназначен для проникновения из хода в спальню, а не наоборот. Зачем?"

Поначалу он даже не заметил, что не нуждается в освещении. Он не мог бы сказать: просто ли чувствует, что в этом тайном переходе одна стена — стена спальни — сухая и сложена из кирпича, другая, сырая и холодная — из серого камня, а сам ход довольно просторен, или же он обрел способность видеть в темноте, как кошка. Он шел вперед спокойно и уверенно, как по хорошо освещенному помещению. "Я должен изучить все эти потайные ходы, если хочу помочь людям уничтожить тварей", — и снова услышал насмешливый голос: "Ты и сам тварь". "Ничего, — сказал он спокойно, как о давно обдуманном решении. — Себя я всегда успею уничтожить".

Вскоре он все же заметил, что ориентируется в полной тьме совершенно уверенно. "Я вижу в темноте, как кошка?" — спросил он сам себя. И сам себе ответил: "Но ведь я ничего не вижу глазами. Между тем в этом коридоре я уже сделал несколько поворотов и не наткнулся на стену, поднялся и спустился на несколько ступеней и ни разу не споткнулся. Как это возможно? Неужели я передвигаюсь во мраке, как летучая мышь?" — и сердце его вновь тоскливо сжалось: "Ты тварь, Ксавьер Людовиг, за тобой будет охота!"

— Прочь эти мысли, граф Кронверк! — крикнул он вслух. — Думай о другом!

И действительно, справа от себя он увидел светлое пятно. Это оказался глазок, через который видна была вся Танцевальная зала: мебель, зеркала и люстры скрыты под полотняными чехлами. Вид на залу открывался сверху, почти из-под самого потолка, обзор был отличным.

После этого глазки стали попадаться чаще, и имелись они во всех помещениях новой части. Ксавьер Людовиг хорошо помнил расположение комнат новой части дома, которую называли Дворцом и предназначавшуюся для приема гостей и проведения балов и праздников, и старой части, называемой Замком, — старой постройки, где находились кухня, склады и кладовки, обширные подвалы, помещения для прислуги, а также спальни, Малая столовая и Большая гостиная с огромными каминами, кабинет и библиотека, часовня и еще одно помещение, которое все называли Архивом, но отзывались о нем пренебрежительно, произнося: "Это пора убрать в Архив, с глаз долой" или "Этому хламу место в Архиве" так, как будто речь шла о мусорной яме. Ксавьер Людовиг никогда не бывал там, и Архив этот представлялся ему не хранилищем древних рукописей и истории дворянского рода, а большой свалкой ненужных, отслуживших свой век вещей. "Нужно обязательно найти этот Архив, — подумал он. — Там может оказаться что-либо, что может пригодиться мне, а не только старый хлам".

Лабиринты потайных ходов огибали все помещения Дворца. Везде было пусто и тихо. "Неужели никто не выжил?!" — с тоской думал Ксавьер Людовиг. И тут он услышал голоса. Он находился сбоку от входа, через глазок мог обозревать весь холл и первый широкий пролет парадной лестницы, ведущей в анфилады, приемные покои и гостевые залы. Рядом было высокое узкое окно, похожее на бойницу, внутренняя ниша которого была гораздо шире отверстия, но человек едва мог подойти к узкой щели, чтобы увидеть крыльцо, площадку перед ним и часть аллеи.

Перед крыльцом толпились люди. Тут же ходил Нитор, его гладили, дружно жалели, чем-то пытались угощать. Конь не брал угощений из чужих рук, но и не пугался людей, не убегал. Слуга-ординарец был тут же, с уже перевязанной головой. Он взял коня под уздцы, тот вздохнул и положил на плечо человеку свою красивую черную голову. Слуга гладил его по шее и рассказывал свою ужасную историю, видимо, уже не в первый раз. Его внимательно слушали и сокрушенно качали головами. Ксавьер Людовиг узнал приходского священника, церковного старосту и еще кое-кого из городского и окружного управления. Они добрались гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Вскоре прибыл в сопровождении нескольких монахов аббат францисканского монастыря, расположенного невдалеке от замка, и они со священником и церковным старостой долго совещались о чем-то в стороне.

В ту ночь в замке погибли все, кроме ординарца, который теперь был героем и единственным свидетелем.

Старого графа и графиню нашли мертвыми в своих постелях. Теперь Ксавьер Людовиг был не молодым уже, а единственным графом Кронверкским. Впрочем, его считали пропавшим, все более склоняясь ко мнению, что он также погиб и поиски его тела необходимо продолжить на следующий день. Слуга правдиво и подробно рассказал обо всем, чему оказался свидетелем, включая сцену сражения на кухне, вплоть до того момента, как он потерял сознание от удара глиняным кувшином по голове. Заключал он свою печальную историю сообщением о том, что молодой граф был все же ранен, но ранен холодным оружием, а не укушен вампиром, и больше он ничего не помнит, очнулся, когда все было уже кончено, и хозяина своего больше не видел.

До вечера люди едва успели вынести из помещений замка тела погибших. Их тут же уложили в наспех сколоченные гробы, соблюдая все правила предосторожности: серебряные цепи, чеснок, изображения крестов на внутренних поверхностях гробов, святая вода и молитвы. Потом гробы закрыли и увезли на телегах. Ксавьер Людовиг услышал разговоры: предполагалось оставить покойников на ночь в церкви, служить всю ночь заупокойную службу, а похоронить наутро. Потом священник и настоятель с монахами три раза обошли все помещения замка, рисуя на земле кресты, читая молитвы и разбрызгивая святую воду. "Если твари попали в этот круг, — понял Ксавьер Людовиг, — то они не смогут покинуть его пределов, по крайней мере, до первого дождя. Но если они прошли по какому-нибудь глубокому подземному ходу в сторону, тогда жди беды. Этот замок источен потайными ходами, как плохое дерево короедом. Как же мне найти их? Где искать? Солнце уже на закате…"