Авенир Зак - Утренние поезда

В вагоне на привычном месте Сева и Генка. Они играют в шахматы.

Голос за кадром. Это голос Аси.

— Я живу за городом, а работаю в Москве. Каждый день поездом семь двадцать я еду на работу. Я сажусь в последний вагон. Там у меня есть свое собственное место.

Поезд останавливается, и Ася видит в окне Севу и Генку.

— Это мои друзья. Особенно я люблю Севу. Он хороший парень. Очень хороший.

Ася идет по вагону. Сева смотрит на нее.

— Но когда я вижу, как он на меня смотрит, я чувствую себя в чем-то виноватой. Может быть, потому, что я его люблю. Правда, люблю совсем не так, как этого хотелось бы ему. Только с этим я ничего не могу поделать.

Генка уступает Асе место и спрашивает:

— Девочка, как же все-таки зовут собачку?

— Шарик, — смеется Ася.

По опустевшей платформе бежит Шарик. У края платформы он останавливается и, помахивая хвостом, смотрит вслед удаляющейся электричке.

1962 г.

А. Зак, И. Кузнецов

ПРОПАВШАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

По каменным плитам тюремного коридора шли трое. Впереди — начальник тюрьмы, за ним — арестованный, позади — конвоир.

Аркадий Николаевич Смелков, высокий, прямой, в сюртуке горного инженера, в белой сорочке с накрахмаленным воротничком, мало походил на арестанта. Он шел, высоко подняв голову, заложив руки за спину, не обращая внимания на любопытные взгляды солдат, попадавшихся навстречу.

Начальник тюрьмы открыл дверь в свой кабинет, и Смелков, слегка пригнувшись, вошел в комнату. Возле окна стоял человек в черной кожаной куртке, в кожаных галифе, в очках с железной оправой.

— Здравствуйте, Аркадий Николаевич, — приветливо сказал он. — Моя фамилия Волжин.

— Мы знакомы, — буркнул Смелков. — Правда, в двенадцатом году, когда вы прятались у меня, у вас не было фамилии, вас называли товарищ Захар. Ну что ж, тогда я вас прятал, теперь вы меня упрятали.

Волжин раскатисто рассмеялся.

— Будем считать это недоразумением, — миролюбиво сказал он.

— Недоразумением? — вскинул голову Смелков. — Меня разбудили среди ночи, переполошили домашних, какой-то дикий горец разыскивал в моем доме пшено… Что я, бакалейщик? Спекулянт?! Откуда в доме горного инженера может быть пшено, черт возьми?!

— Не пшено у вас искали, Аркадий Николаевич, вы прятали у себя на квартире адмирала Симбирцева, врага Советской власти.

— Я прятал не адмирала, а выдающегося полярного исследователя.

— Предлагаю забыть об этом инциденте, — широко улыбаясь, сказал Волжин.

— Забыть?! — рассердился Смелков. — Ну нет-с. Вы меня арестовали, извольте судить, поскольку я прятал, как вы выразились, не ученого, а врага Советской власти.

— Никто вас судить не собирается. Вы свободны!

— Нет уж, извольте судить. Вы меня отпустите, а завтра снова явится этот горец и опять все начнется сначала.

— Обещаю, что не начнется. Присядьте, пожалуйста. — Волжин усадил Смелкова в единственное кресло за столом начальника тюрьмы. — Аркадий Николаевич, что такое Ардыбаш?

Смелков удивленно посмотрел на Волжина.

— Ардыбаш?! Какое вам дело до Ардыбаша?!

— В бумагах Горного департамента обнаружено ваше письмо с предложением направить экспедицию в район Ардыбаша.

— Да, я писал об этом. Но ответа не получил.

— На вашем письме есть резолюция.

— Какая? — заинтересовался Смелков.

— «Чушь. На Ардыбаше золота нет и быть не может».

Смелков поморщился.

— Эти чиновники из Горного департамента понимают в геологии не больше вашего горца, который во время обыска в поисках пшена перерыл всю мою коллекцию минералов.

— А вы, однако, злопамятны, профессор, — Волжин остановился перед Смелковым. — Хотите отправиться на Ардыбаш?

— Изволите смеяться надо мной?

— Я обращаюсь к вам по поручению Совнаркома, — сказал Волжин. — Вы будете назначены научным руководителем экспедиции, направляемой в район Ардыбаша.

— В столице России нет угля, дров… Стоят заводы, фабрики… Кому сейчас нужно… золото?

— Советской России.

— И что же… Советская Россия даст мне денег и людей?

— Нет, — Волжин покачал головой. — Денег мы вам не дадим. Их нет. А людей?.. Дадим вам одного человека.

— Вы смеетесь?

— Нет. Одного. Но зато какого! Этот человек сделает все возможное и невозможное.

Волжин кивнул начальнику тюрьмы, и тот вышел.

— Я верю в Ардыбаш, — сказал Волжин. — Когда я был в ссылке, я сам слышал легенды о сказочных месторождениях самородного золота в этих местах… Говорили, что ссыльная казачка Дарья обнаружила на Ардыбаше…

В комнату, вслед за начальником тюрьмы, вошел невысокий широкоплечий грузин с черными как уголь усами.

— Знакомьтесь, — сказал Волжин. — Комиссар ардыбашской экспедиции Арсен Кобакидзе, ваш старый знакомый.

— В экспедицию? С ним?! Никогда. Вчера он меня арестовал. Сегодня вы делаете его моим помощником. А завтра в таежной глуши он вытащит свой маузер и пристрелит меня. Нет, товарищ Захар, лучше уж судите меня за саботаж.

Арсен, улыбаясь, смотрел на Смелкова.

Трое усталых, измученных долгим переходом людей выбрались наконец из тайги. Теперь они шли вдоль бесконечной гряды каменистых холмов со скудной растительностью, и в предзакатной тишине под их ногами умиротворяюще похрустывала и осыпа́лась галька. Они шли молча. За долгие дни, прожитые в тайге, было сказано все, что можно сказать друг другу, не было ни сил, ни желания говорить. Молча, не сговариваясь, они остановились и скинули на землю тяжелые заплечные мешки. Так же молча разбрелись в поисках хвороста, сложили костер, и один из них, долговязый сутулый мужик, достал из мешка сухую бересту и деревянную коробку, в которой от сырости хранились спички, и принялся разжигать костер. Другой, плечистый, бородатый детина, отвязал от своего мешка медный котелок и стал спускаться по осыпи к шумевшей внизу речке. Третий, в потрепанном офицерском кителе, достал тетрадку и стал что-то записывать. Светлые соломенные волосы упали ему на глаза, он резким движением откинул их. В лице его, приятном, хотя несколько жестком, угадывались незаурядная воля и решимость.

Ярко вспыхнул костер. Сутулый поднялся и подошел к обрыву. Внизу, по колено в воде, раздевшись до пояса, полоскался бородатый. Мельком оглянувшись на сидящего у костра, сутулый проворно вскинул ружье и выстрелил. Бородатый взмахнул руками и плашмя рухнул в воду.

— Поберег бы патроны, Силантий… пригодятся, — сказал светловолосый и, поднявшись, подошел к обрыву. Убитый лежал, уткнувшись лицом в воду. — Ты?! Ты убил его?!! — с негодованием крикнул он и бросился к Силантию, но тот вскинул ружье.