Эжен Сю - Морской разбойник и торговцы неграми, или Мщение черного невольника
— Еще не все, товарищ, — сказал Брюлар, — молодец мой продолжает.
— Великий царь! Мы нашли на корабле его только один этот труп, ибо без сомнения он побросал прочих негров в море, чтобы обмануть бдительность моего начальника, неутомимо преследующего этих подлых торгашей человеческим мясом... и чтобы не быть взятым с поличным. Но на счастье, этот малый Намак всплыл на поверхность воды, как будто бы нарочно для доказательства его преступлений, ибо правосудие небесное всегда постигает злодеев. А потому, великий царь, начальник мой передает тебе этого белого и сообщников, а взамен их просит у тебя двадцать или тридцать твоих пленников, соотечественников этих больших Намаков, которые столь подлым образом продали твоих собратьев этому злодею, и притом же, если вы имеете похвальное обыкновение пожирать своих неприятелей, то советую вам попробовать мяса этих белых людей, оно очень вкусное!
Тут платок, которым был заткнут рот у Бенуа, обагрился кровью, и глаза его закрылись; у несчастного шкипера лопнула жила в груди от бешенства и напряжения.
Брюлар привел его в чувство, прыснув ему в лицо ромом.
— О, сжалься, сжалься надо мной! — сказал Бенуа слабым и прерывающимся голосом.
— Я не понимаю тебя, — отвечал Брюлар смеясь.
— Помилуй!.. пощади!.. — повторил шкипер «Катерины».
— Я не понимаю этих слов, но продолжаю... и так ты можешь представить себе радость царя негров и его подданных, когда они получат белых людей! Тех самых, которые продают и покупают собратий их как скотов! Они не будут торговаться и дадут нам в обмен множество больших Намаков...
А что касается тебя и твоих матросов, то вас убьют, сжарят и съедят! Одним словом, уничтожат совершенно, а я, получив судно твое в добычу от этой штуки, буду таким образом владельцем двух отличных кораблей, вместо одного, нагружу их битком большими Намаками, которых я получу даром в обмен за тебя и за твоих матросов, и пойду на Антильские острова, где с большой выгодой распродам моих негров, таким образом, я осчастливлю колонистов, обогащу моих товарищей, а что всего лучше, накажу такого гнусного и бесчеловечного торговца неграми как ты, который продает собратьев своих как скотов... Видишь ли что небесное правосудие наказало наконец тебя! Но я устал... уф!.. — и Брюлар выпил разом два стакана рома.
Несчастный Бенуа, пораженный силой этого ужасного красноречия, не смел отвечать ни слова, а когда атаман замолчал, то собравшись несколько с духом, он сказал дрожащим голосом:
— Я не могу поверить, чтобы такое ужасное намерение могло придти в голову человеку... Возьмите мой корабль и моих негров, но вместо того, чтобы высадить меня на берегу у Красной реки, свезите меня к берегам Рыбьей реки, там по крайней мере я имею друзей и не буду убит, я прошу вас не столько для себя, сколько для моих матросов, клянусь вам, я прошу вас, умоляю на коленях! Убейте меня, но не подвергайте столь ужасной участи этих несчастных матросов, имеющих семьи, жен и детей!
— Пустяки! Что мне за дело до их семей!
— Капитан! — продолжал шкипер «Катерины», со слезами на глазах. — Бог наказывает меня за постыдное ремесло, которым я занимаюсь, но клянусь вам, что я самым человеколюбивым образом обращался с моими невольниками. И притом же капитан... О! Капитан у меня есть жена и сын, у которых я единственная опора; возьмите все, но сделайте милость, оставьте мне жизнь! О, пощадите меня! Позвольте мне возвратиться на родину к моей семье.
— Смотри, пожалуй, какой легкомысленный! Сейчас только просил он смерти, а теперь просит жизни! Как тут угодить ему!
— О, пощадите меня и матросов моих. Это бесполезная для вас жестокость!
— Как бесполезная? Я получаю от этого корабль и груз негров.
— Боже мой! Боже мой! что делать! бедная моя жена и сын! — говорил Бенуа, плача горькими слезами.
— Хорошо! плачь, плачь себе! Я желал бы видеть кровавые слезы. О, и я также в моей жизни испытал жестокие мучения. Люди должны заплатить мне за то, что я терпел от них, кровь за кровь! Страдания за страдания.
— Но скажите ради Бога, разве я виноват в этом?.. Я никогда не делал вам зла.
— Тем лучше, страдания твои будут ужаснее.
— Капитан! Пощадите! Пощадите меня!
— Перестань горланить! Ты мне надоел право! Мне хочется отдохнуть, а потому замолчи или лучше я заткну тебе рот платком, это будет вернее.
Что он и сделал.
Потом он лег и заснул до тех пор, пока его безобразный прислужник Картаут, урод с курчавой головой, не разбудил его, сказав:
— Капитан! Берег виден.
— А! Черт возьми! В самом деле, а мне снилось, что негры жарили этого старого борова, — сказал Брюлар, выходя на палубу.
— Да ты чудовище, людоед! — глухо хрипел Бенуа.
Атаман вышел на палубу, увидел высокие, каменистые и красноватые горы, окружающие эту часть африканского берега, и с помощью зрительной трубы он заметил несколько шалашей негров при устьи Красной реки.
Бесполезно будет повторять все вышесказанное, достаточно будет заметить, что злобное намерение атамана, открытое несчастному Бенуа, было в точности исполнено с надлежащим успехом.
Утопленный негр, Кафрский переводчик... ничего не было забыто, только говорят, что когда Бенуа стал просить у атамана о последней милости позволить ему написать письмо к Катерине и Томасу и доставить его во Францию, а также дать еще раз поцеловать ему портрет его жены и венок из васильков, ею сплетенный, то атаман не только отказал ему в этом, но еще и посмеялся над ним.
Наконец в тот же самый вечер Брюлар перешел на взятый им корабль «Катерина», а управление разбойничим судном поручил своему помощнику Кривому.
Груз его состоял из пятидесяти одного негра, купленных шкипером Бенуа, не считая Атар-Гюля, и двадцати трех больших Намаков, полученных им в обмен за господина Бенуа и матросов «Катерины», эти негры были также закованы в железо и посажены на его судно...
В точности неизвестно, что случилось с Бенуа и его матросами, только один из разбойников, служивший при этой экспедиции переводчиком, рассказывал своим товарищам, по возвращении, что вся деревня малых Намаков, мужчины и женщины, дети и старики сбежались на берег, были вне себя от радости, и указывая на матросов Бенуа и на несчастного шкипера, связанных и лежащих на земле, пели поглаживая себе брюхо:
«Мы похороним их тут, в нашей утробе, это будет славная могила для белых людей, мы похороним их тут, и принесем в жертву глаза их и зубы великому Томав-Ову (идолу)».
— Ну, теперь, — сказал атаман Брюлар, — пойдем к острову Ямайка и если из сотни негров останется у нас хотя бы тридцать в живых по две тысячи франков за штуку, то это будет для меня золотая сделка, чистый барыш. — И потом, как всегда, он ушел в свою каюту, и заперся там на ключ, сказав разбойникам:
