Александр Авдеенко - Граница не знает покоя
— Действуйте, — подал знак капитан-лейтенант взлетевшему на мостик Гриценко, и тот сразу понял: надо повести катер так, чтобы его как можно меньше валяло.
На палубе все было сделано быстро, люди спустились в моторный отсек за мичманом и… обнаружили возле него старшину Гусака. Как он поднялся с койки и добрался туда, никто не заметил, но факт оставался фактом: хоть и зеленый, сам больной, но лекпом был на должном месте — возле раненого товарища.
Осмотрен мичмана, Гусак обработал рану, вернул свисавший со лба лоскут кожи на его место и даже сумел наложить скрепки. Старшине помогал офицер. Когда товарищи спустились — Гусак уже заканчивал повязку.
Мичману помогли добраться до каюты, уложили.
Снова взревели моторы и катер рванулся по водяным ухабам в холодную злую ночь. Служба оставалась службой. Но почему командир вдруг послал свой корабль полным ходом? Куда? Зачем?..
Этому предшествовало вот что.
В полночь с берега поступила радиограмма. Из дивизиона сообщили: синоптики дают штормовое предупреждение. Катеру ТК-812 приказано передать охрану границы высылаемому в море сторожевому кораблю и возвращаться на базу.
Приказание шло от комдива капитана I ранга Конеева.
Приказ не обсуждается. Но обдумать-то его можно. Капитан-лейтенант Золотов молодой годами, но уже просоленный моряк, имел собственное суждение о синоптиках и о погоде. Ряд проверенных признаков говорил ему, что сегодня от моря ждать чего-либо особо опасного нечего. Ну, поштормит маленько — и все.
Как пограничник он знал, что именно в такую погоду и нужна особая бдительность. Шторм с осадками, да еще ночью, очень удобная нарушителям погода: сторожевая служба усложнена, есть шанс проскочить, а в случае задержания — «извините; штормуем, сбились с курса, заблудились…»
Как командир, непосредственно видящий обстановку на море, Золотов сразу прикинул, сколько времени потребуется кораблю на то, чтобы прийти и сменить его. Выходило — не час не два. А к тому времени, возможно, и погода наладится, и, наконец, как коммунист капитан-лейтенант подумал и о том, во что эта смена обойдется государству. А чего будет стоить людям? Ведь корабль только вечером пришел из многодневного плавания, и команда его заслужила отдых.
Коммунистов на катере было двое. Как командир Золотов уже принял решение, но как партиец хотел узнать, имение второго коммуниста. Он вызвал мичмана Саблина.
— Конечно, — согласился тот, — какие могут быть разговоры? Команда только довольна будет. А на хлопцев наших надеяться можно. Ох, и холодно тут у вас!..
Золотов радировал в штаб дивизиона: «К смене готов…» — и четко изложив свои соображения по обстановке, закончил донесение: «…Прошу командира дивизиона разрешить катеру продолжать несение службы по охране границы. ТК-812, Золотов».
Диктуя радиограмму, капитан-лейтенант видел перед собой командира дивизиона — моложавого, щедро посеребренного сединой пограничника со спокойными умными глазами. Ему всегда можно высказать свои соображения, — он не разгневается, не оборвет подчиненного: «не рассуждать!», а спокойно выслушает и оценит по достоинству. Правда, если суждения твои краснобайские — лучше вторично не соваться.
Отпет пришел не сразу — спокойный и лаконичный: «Добро. Конеев».
Катер продолжал патрулировать границу.
На мостике чуть освещенная картушка компаса бросала едва заметный отсвет на покрасневшее, мокрое лицо рулевого в обледеневшем шлеме, да циферблаты приборов на щитке фосфоресцировали зеленовато-голубоватыми светлячками. Напрягая зрение, Золотов едва различал фарфоровый изолятор антенны в полутора метрах перед собой. А дальше вокруг — тьма, просматриваемая только локатором.
Так прошел час, другой, третий…
Радио принесло новую весть. На этот раз — от заместителя командира дивизиона по политической части подполковника Талого: «Командиру ТК-812. Рыбаки поселка «Устье» встревожены пропажей моторной лодки с детьми. Ориентировочно лодка находится в районе квадрата Д-2-И. Следуйте туда на розыск. Результат сообщите. За командира дивизиона. Талый».
Указанный квадрат находился у границы, и катер только что его пересек. Никакой лодки обнаружено не было. Но лодка не такая уж крупная и контрастная «цель», чтобы ее непременно обнаружил локатор, да еще при штормовой волне. Кроме того, пройти — это еще не значит обследовать.
— Право — на сто восемьдесят, — скомандовал Золотов рулевому.
Кренясь и еще больше мотаясь, катер повернул и лег на обратный курс. Командир толкнул рычажки управления моторами — катер рванулся вперед на розыск ребят и… Гогоберидзе доложил о ранении мичмана.
…До квадрата Д-2-И оставалось три с половиной мили, когда радиометрист доложил на мостик, что позади катера обнаружена «цель», движущаяся через границу — к берегу.
Вот тебе и на! Катер оказался между двух целей: неизвестной, которую еще надо разыскать, и совершенно явной, которую необходимо перехватить и проверить. Идти вперед, в указанный квадрат, офицеру повелевали благородная обязанность моряка, обыкновенная человеческая сердечность и распоряжение командования. Идти назад, на задержание выявленной «цели», его обязывали устав, служебный долг и сознание своего прямого назначения. Вопроса, собственно, не было. Капитан-лейтенант обязан идти на задержание явного нарушителя границы. Но возвращаться для поимки какого-то прохвоста, зная, что там, впереди, остаются бедствующие и, возможно, уже гибнущие свои родные советские ребята, — какое же сердце надо иметь, чтобы решиться на это!
Золотову показалось, будто он из Арктики попал в тропики. Рванув «молнию» куртки, он сурово, почти зло, приказал рулевому:
— Лечь на обратный курс!
«А может быть, это и есть лодка с ребятами?» — утешая и обнадеживая себя, подумал он.
Что ж, это вполне могло быть: квадрат Д-2-И дан лишь ориентировочно.
Ударяясь широкой грудью об волны, катер летел на сближение с целью. Радист выстукивал на берег обстановку и решение командира. Внезапно во всех отсеках и рубке погас свет, тут же вспыхнуло аварийное освещение. Из моторного отделения старшина Федяев донес, что вспомогательные двигатели и генератор работают по-прежнему безотказно. Не мудрствуя лукаво, штурманский электрик заглянул в распределительный щит. Так и есть: просто от тряски отдала резьба зажимных колодок, и они вылетели вместе с предохранителями. Это — дело минутное… Ну и трясет, и бьет! И как это только корпус выдерживает такие удары!
Рискуя разбить лицо, командир приник к горловине и прямо с мостика смотрел в рубку на индикатор радиолокатора. Цель приближалась.
