Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
Завидев машину с московским номером, подъезжающую к отделению, дежурный спустился с крыльца, откозырял.
– Начальник у себя? – спросил Кристинин, опуская стекло и предъявляя удостоверение Московского уголовного розыска.
– Начальник отделения в районе, – ответил дежурный.
– Если мы привезем одного человека на допрос, кабинет для нас найдется?
– Места хватит.
– Что ж! – сказал Кристинин, включая зажигание. – Показывай дорогу.
Вскоре машину пришлось оставить и дальше идти пешком.
Денисов нашел дом, в котором они проверяли паспортный режим, показал Кристинину:
– Здесь.
Во дворе, перед террасой, колол дрова молодой высокий парень в телогрейке, наброшенной поверх белой нейлоновой сорочки. Он оглянулся на прохожих и снова принялся за дрова. Денисов заметил, что в жизни Суждин был моложе и тоньше, чем на фотографии, носил другую прическу. Уже знакомые Денисову бабка с внуком складывали наколотые дрова на террасе.
Поравнявшись с невысоким дощатым заборчиком, Кристинин остановился, положил локти на штакетник и, не говоря ни слова, стал – наблюдать за работой. Парень снова оглянулся, но ничего не сказал. И это было странно. Суждин колол дрова, а Кристинин и Денисов наблюдали. Когда был разрублен последний кряж, Кристинин окликнул:
– Суждин? Николай? Нужно поговорить. Пойдем с нами.
Суждин ни о чем не спросил, положил топор, что‑то крикнул старухе и вышел за калитку. Старуха посмотрела вслед, потом подняла топор и внесла на террасу.
Она узнала Денисова, но не показала виду. Кристинин, не оборачиваясь, пошел к машине, за ним так же молча потянулись Суждин и Денисов.
– Тишина такая! – сказал Кристинин, садясь за руль. – Только на санях и ездить.
– Далеко поедем? – спросил Суждин.
– В отделение.
– Ясно.
В милицейском доме было все так же тихо и пустынно. Дежурный провел всех троих через полутемный коридор в небольшую, жарко натопленную комнату за деревянной перегородкой. Денисов нервничал. Суждин ждал.
– Вы поговорите здесь, – сказал Кристинин. – Я кое о чем спрошу у дежурного.
Секунды потянулись мучительно долго.
– В армии был? – спросил Денисов.
– Был.
– Так… – Он вынул из кармана конверт, в котором носил записи по краже, затем вытащил смятую бумажку, которую приготовил заранее, – бланк заявления.
Суждин покраснел: издалека он не разобрал, заполнен ли бланк и чьей рукой, но набранные типографским шрифтом слова «Заявление» и «Вещи получил сполна»
бросились в глаза.
– Как же это получилось? – спросил Денисов.
Суждин сидел не шелохнувшись.
Вошел Кристинин, переставил стул ближе к Суждину.
– Как получилось? – повторил Денисов.
Суждин молчал, но не только для опытного работника МУРа, и для Денисова тоже молчание это было красноречивее слов.
– Не вижу причин, отчего все не рассказать, – сказал Кристинин, – есть люди, отрицающие очевидные факты. Я знал таких, кто этим гордился… В тюрьме. Потом в колонии. Это были не очень умные люди…
При упоминании о колонии Суждин сделал нетерпеливое движение рукой. х Он вовсе не напоминал прилизанного юнца, изображенного на фотографии, у него было бледное, чуть асимметричное лицо и тоскливые глаза.
– Бабка говорила, что вы приезжали… – сказал он. – Я сразу понял.
– Как все было? – спросил Денисов.
– Я увольнялся с завода. Приехал на вокзал, чтобы положить сумку в автокамеру. На завод ее нести нельзя было – тал у меня резцы лежали, штангели… А когда сумку сдал, идти было некуда. В отдел кадров – рано.
Двое подходят… Выпил с ними и пошел бродить… Чемодан этот – будь он проклят! – он ведь с полчаса стоял ничейный… Я его в камеру хранения поставил, сначала даже оттуда брать не хотел.
– Зачем были нужны резцы? – спросил Денисов. – Штангели?
Суждин поднял тоскливые глаза:
– Я сюда в РТС переходил. Из Москвы… Тут с инструментами туго. v – За вещи много получил? За одежду?
– Из чемодана? – Суждин положил руку на грудь. – Все цело. Ничего не взял. Так в чемодане и лежит, увидите! За поленницей, в сарае… Хотел отослать.
Думал, адрес в чемодане.
– Наверное, уже все сгнило…
– Напишите, – Кристинин пододвинул стопку белой бумаги, которую он принес от дежурного, – все как есть.
– Чудак, – покачал головой Денисов.
Суждин странно зашмыгал носом, пододвинулся ближе к столу.
Кристинин с Денисовым вышли в соседнюю комнату.
Кристинин курил, присев на подоконник, Денисов смотрел в окно. Продуктовая палатка напротив отделения милиции закрывалась на обед. Внизу дежурный громко переговаривался по телефону.
– Надо же! – вслух подумал Кристинин. – Среди ста тысяч пассажиров найти одного! Ничего не зная о нем. Да еще больше чем через полгода.
Денисов незаметно перевел дух.
На гулкой лестнице внизу послышались шаги. Потом гулко заскрипели половицы в коридоре.
Вошли Двое.
– МУР есть МУР! Зря не приедет! – провозгласил с порога шедший впереди майор. Он словно обращался к большой невидимой аудитории. – Не та фирма! Вот у кого следует учиться! Слышишь, заместитель по оперативной работе?
Второй, неулыбчивый, в штатском, заместитель по оперативной работе, спросил:
– Как вам удалось? Через скупочный магазин? Или оперативные данные?
– Как вам сказать? Скорее воспроизведение обстоятельств кражи…
Денисов вернулся в кабинет, где писал объяснение задержанный, взял со стола конверт со своими записями. Суждин на минуту поднял голову, увидел выпавшую карточку.
– А как это к вам попало? – удивился он. – Это мой друг, мы с ним вместе в армии служили!
Денисов смутился.
Между тем в соседней комнате профессиональные работники розыска анализировали метод, каким было раскрыто преступление. Они судили действия сержанта строго, без скидки на неопытность. Денисов старался не прислушиваться к разговору за перегородкой и в то же время не мог не волноваться, как ученик, представивший на суд мастеров первую самостоятельную работу.
УСЫЧЕНКО Юрий
Прозрение
1
В один из дней ранней осени 1946 года Богданна Багрий сидела в чайной села, длинные порядки хат которого вытянулись вдоль шоссе Львов – Дрогобыч. Чайная – маленькая комната с одним окном, грязноватая, оклеенная линялыми обоями. Кроме Богданны, был почтальон с сумкой, «вуйко» – пожилой крестьянин в шляпе, молча потягивающий трубку, да трое проезжих, чей грузовик девушка видела у чайной, когда входила. Они остановились перекусить: вытаскивали из общего солдатского мешка всякие припасы. Занимался этим делом худощавый однорукий мужчина, ловко раскладывая на столе сало, домашней выпечки хлеб.
