Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Погоня за сказкой
Сразу же по приезде я покинула своего мужа, не смотря на его просьбы, увещевания и даже скандал, который устроила мне матушка, узнав о моем намерении развестись. Весть о произошедшем, конечно, докатилось до моего родного городка. Узнав об исчезновении Дамиана, папенька отправился в Маринель, чтобы забрать меня домой, но вернулся ни с чем. Матушка говорила, что папенька поднял настоящий бунт, обвинив ее в том, что она способствовала свадьбе, не принесшей ничего хорошего, кроме исчезновения мужа, а после и жены. Мэтр Ламбер долго убивался, и матушке, оплакивавшей меня и корившей себя за известную авантюру, едва удалось удержать супруга от развода.
И вот мы явились. Дамиан не без гордости рассказывал о том, что я искала его и нашла. Я же объявила, что развожусь с мужем. Папенька принял известие с нескрываемой радостью, даже привел своего законника, услугами которого пользовался сам, и тот взялся за дело. Матушка же вознегодовала, требуя одуматься.
— Ада, если ты не побоялась ни людских пересудов, ни опасностей, как можешь ты сейчас, вернув мужа, отказываться от него?! — говорила она. — Тем более, когда он отказался от своего моря и налаживает жизнь порядочного коммерсанта.
Папенька же, услышав, о чем говорит маменька, вознегодовал не меньше.
— Дульчина, твоя глупость и склонность к авантюрам уже чуть не погубили родную дочь. Если Ада посчитала после всего, что между ними было, этого молодого человека недостойным себя, значит, стоит оставить уже идею об их супружестве в покое. Граф Набарро все еще одинок. Да, он покинул Льено после позорного бегства своей невесты, дабы не быть посмешищем, но я не теряю связи с ним. И, если ты покаешься, дочь, этот достойный молодой человек тебя простит.
Я в величайшем изумлении смотрела на своих родителей, после рассмеялась и ответила:
— Мне не нужен ни Дамиан, ни граф. Прекратите решать за меня. Я, черт возьми, живой человек, а не бездушная марионетка.
И покинула их, оставив шокировано смотреть мне вслед. Родители не оставили своих разговоров, но я не слушала. Что касается моего супруга, то он всеми силами пытался вернуть меня. Приходил, дарил подарки, приглашал на выезды и в театр. Неизменно получал отказ, но не сдавался и продолжал ухаживать за мной. В лице всей женской половины нашего маленького города, Дамиан Литин получил ореол романтического рыцаря. Этакий прекрасный принц, попавший в плен и счастливо избежавший тягот рабства.
Прошло немного времени, и кумушки начали судачить, раздумывая о причинах нашего развода, совершенно забывая, что инициатором была я. В чем только меня не обвинили ревнивые дамы, которые все еще не могли добиться внимания Дамиана. Даже, не сумев противостоять моему законнику, он не сложил руки и сказал:
— Так даже лучше. Наконец-то мы сможем сблизиться так, как оно и должно было быть изначально. И я буду иметь счастье ввести тебя в храм. Наша вторая свадьба будет шумной и пышной, как ты того заслуживаешь.
Его святая вера в то, что подобное возможно, поражала и даже восхищала меня. Сначала он являлся в наш дом на правах моего мужа, после на правах делового лица, действовавшего от имени своего отца. Матушка окончательно впала в романтическое настроение, умиляясь и упиваясь новой авантюрой. А мне было смешно. И я все больше поражалась, что же меня так раньше восхищало в смелости и предприимчивости мадам Ламбер? Ей всего лишь скучно! Скучающая женщина, чья молодость уходит, и остается развлекаться тем, чтобы вмешиваться в чужие судьбы. Однажды, когда она, как бы невзначай, пересказывала мне сплетни и том, как мадемуазель Т. подкарауливала Дамиана, а мадам О. не давала ему проходу, я не выдержала и высказала ей:
— Матушка, развлекитесь за чей-нибудь другой счет, а не родной дочери. Если вы думаете, что я от ревности кинусь в объятья человека, брак с которым был расторгнут по моему желанию, то вы, или слишком наивны, или вовсе неумны.
— Ада! — воскликнула потрясенная матушка.
— Простите меня за грубость, но у меня уже нет сил доказывать вам, что этот мужчина больше не волнует меня, — мне было несколько неловко за свои слова, но идти на попятную из-за матушкиного фальшивого шмыганья носом я не собиралась, предпочтя покинуть гостиную.
Мое затворничество продолжилось. Нет, я не боялась сплетен. С некоторых пор мне они стали безразличны, как злорадные взгляды и фантазии скучающих матрон и их юных дочерей. Мне никого не хотелось видеть, только и всего. Гадкий пират никак не хотел покидать ни моих дум, ни моего сердца. И все его уверения, что мое очарование им пройдет, как только я вернусь к прежней жизни, оказались не состоятельны. Этот мерзавец снился мне ночью и не покидал мыслей днем.
Сначала я оплакивала свое разбитое сердце, после ждала, но он так и не пришел, и я вновь начала страдать. То я представляла, как разбиваю ту бутылку, что кинула в стену, об его упрямую голову, то мечтала обнять его и целовать, целовать со всей своей нежностью, а то вновь мысленно душила его. Я чувствовала к нему попеременно, что угодно только не равнодушие.
— Будь ты проклят, Вэйлр Лоет, мерзкий пиратишка, — ворчала я, крутясь с боку на бок в постели. — Чтоб тебя булки твои любить перестали, — ожесточенно рычала я, размахивая ножом и представляя на месте несчастной подушки гадкого капитана. — Не могу я без тебя, потрох свинячий, — рыдала я, распластавшись на перьях. — Мерзкий мой… любимый.
Время шло, но он не приходил. И однажды со злости я решила выйти в Городской Сад и там с кем-нибудь поругаться, если получится. Впрочем, повод найти недолго. Первый же косой взгляд, и я получу отличны повод спустить на кого-нибудь свой яд.
— Матушка, мы едем в Городской Сад, — объявила я и отправилась одеваться.
Лили, переживавшая мое затворничество, счастливо всхлипнула и побежала помогать мне. Матушка спорить не стала, она с готовностью поспешила к себе. Я уже была готова, когда прибежал привратник и доложил матушке:
— Мадам, внизу безумец! — воскликнул он.
— Что еще за безумец? — изломила бровь мадам Ламбер.
— Страшный, — придушенным шепотом сообщил мужчина. — Одноглазый!
— Со шрамом? — затаив дыхание, спросила я.
— Через все лицо, — кивнул привратник. — Осведомился у меня, это ли дом мэтра Ламбера и дома ли мадам Литин. Я ответил, что все так и есть. И тогда этот ужасный человек встал на колени. А когда я попросил его удалиться, он так ужасно обозвал меня, — он схватился за грудь, а я расхохоталась. — А куда мне следует идти, я так и не понял.
Матушка изумленно взглянула на меня.
— Ты знаешь этого человека? — спросила она.
