Георгий Кубанский - «На суше и на море» 1962
Нащупав свое двойное гладкоствольное ружье, заряженное дробью, стал терпеливо ждать. Уже через несколько минут я был вознагражден. В том самом месте, где, по моим расчетам, должен был появиться лев, раздалось шуршание, и зверь, крадучись, появился на открытой площадке и прошел около самого насеста. Я выстрелил почти одновременно из двух стволов ему в плечо и с радостью увидел, что он упал. Тут же схватил магазинную винтовку, но прежде чем успел нажать курок, зверь скрылся в кустах. Мне оставалось только наугад стрелять ему вслед. Тем не менее я был твердо уверен, что доберусь до него утром, и поэтому с рассветом отправился в путь. На расстоянии мили без труда проследил кровавый след. Судя по тому, что хищник несколько раз отдыхал, не трудно было догадаться, что он сильно ранен. Однако на сей раз охота оказалась бесплодной, так как через некоторое время почва стала каменистой, а следы крови исчезли.
В это время сэр Гилфорд Молесворт, инженер-консультант по строительству железной дороги, проезжал с инспекторским визитом через Цаво. Осмотрев мост и другие участки работ, он выразил свое удовлетворение и сделал несколько снимков. Очень сочувствуя всем испытаниям и бедам, которые нам пришлось пережить, он был в восторге от того, что один из людоедов наконец мертв. Инженер спросил меня, не собираюсь ли я в скором времени покончить со вторым людоедом, и хорошо помню, как он иронически улыбнулся, когда я очень уверенно сказал, что надеюсь поймать его в течение ближайших дней.
Однако после этого в течение десяти дней враг наш не показывался, и мы стали надеяться, что он скончался от ран где-то в зарослях. Но тем не менее мы все же ночью соблюдали обычные меры предосторожности. Это было благоразумно, так как в противном случае еще одна жертва появилась бы в списках погибших. Ночью двадцать седьмого декабря я был неожиданно разбужен страшными криками, доносившимися с той стороны, где под деревом, недалеко от моей загородки, спали рабочие, обслуживающие вагонетки. По их крикам я понял, что на них напал лев. Чистым безумием было выйти из палатки, так как луну закрыли густые облака и на расстоянии ярда ничего нельзя было разглядеть. Все что мне оставалось сделать — это выстрелить наугад, чтобы отпугнуть зверя. Очевидно, выстрелы достигли цели, ибо ночью нас больше никто не тревожил. Людоед, очевидно, побродил еще некоторое время вокруг, так как утром мы обнаружили следы его лап вокруг дерева и около палаток.
На следующий вечер я устроился на этом дереве в надежде, что лев предпримет вторую попытку. Ночь началась неудачно, так как, влезая на свой пост, я чуть не положил руку на ядовитую змею, обвившуюся вокруг ветки. Можно представить, с какой скоростью я скатился вниз. Один из рабочих тут же убил змею длинным шестом. К счастью, ночь оказалась ясной и безоблачной, луна освещала все вокруг, и было светло почти как днем. Я сидел примерно до двух часов, а затем разбудил Махину, когда настала его очередь. Около часа я проспал спокойно, прислонившись спиной к дереву, а затем вдруг неожиданно проснулся от какого-то странного беспокойного ощущения. Однако Махина все время был начеку и ничего не заметил. Я внимательно всматривался в темноту, но тоже не мог обнаружить ничего необычного. Только, наполовину успокоенный, я приготовился было снова заснуть, как вдруг мне показалось, что кто-то движется в низком кустарнике, недалеко от нашего дерева. Вглядевшись пристальней, я понял, что не ошибся. Это был людоед, выслеживающий нас.
Дерево стояло на открытом месте, кое-где поросшем негустым кустарником. Зрелище было поистине захватывающим: следить за тем, как огромный зверь украдкой приближался к нам, используя все укрытия на пути. Его ловкость выдавала в нем знатока опасной игры — охоты на людей. На этот раз я решил попусту не рисковать. Поэтому, выждав пока он подойдет поближе, на расстояние примерно двадцати ярдов, выстрелил ему в грудь. Я слышал, как пуля ударилась о шкуру, но, к несчастью, не сбила людоеда с ног. Со свирепым рычанием он перевернулся и большими прыжками бросился бежать. Прежде чем хищник исчез из виду, я выпустил в него еще три заряда из магазинной винтовки. Рев, донесшийся в ответ, подтвердил, что последняя пуля попала в цель.
Мы с нетерпением ожидали рассвета и с первыми лучами солнца начали преследование. Двигались быстро, так как хищник оставил четкий кровавый след. Не прошли мы и четверти мили через заросли, как вдруг впереди послышалось свирепое предупреждающее рычание. Вглядевшись осторожно в кусты, я увидел людоеда, обнажившего в злобном оскале клыки. Тщательно прицелился и выстрелил. Зверь подскочил и прыгнул в нашу сторону. Я опять выстрелил и сбил его с ног, но через секунду он снова вскочил и быстро, насколько позволяла ему рана, двинулся на нас. Третья пуля пошла мимо. Я протянул руку за мартини, надеясь остановить его выстрелом из карабина. Однако я не нашел ни ружья, ни слуги. Последний страшный прыжок был слишком большим испытанием для Махины, и он вместе с карабином в это время сидел уже высоко на дереве. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, что я не теряя ни секунды и сделал. И если бы я выстрелом не перебил льву заднюю ногу, он, несомненно, расправился бы со мной до того, как я добежал до дерева.
Когда лев обнаружил, что опоздал, он, прихрамывая, направился к чаще, но к этому моменту у меня в руках был уже карабин, и первый же выстрел из него оказался смертельным для хищника. Он упал и остался лежать неподвижно. Не раздумывая, я тут же слез с дерева и направился к нему. К моему удивлению и немалой тревоге, он вскочил и попытался прыгнуть на меня. Но на этот раз пуля в грудь и вторая в голову навсегда успокоили его. Он упал в пяти ярдах от меня, в агонии яростно грызя упавшую ветку.
К этому времени все лагерные рабочие, привлеченные выстрелами, прибежали к месту битвы, и так сильна была их ненависть к хищнику, убившему их товарищей, что я с огромным трудом удержал их от того, чтобы они не разорвали на куски мертвое тело людоеда. Под ликующие крики местных жителей и рабочих мы перетащили льва в загон, находившийся совсем близко. При осмотре в теле льва было обнаружено не менее шести пулевых отверстий. В спине я нашел дробь, которой «угостил» его десять дней назад. Длина зверя от кончика носа до хвоста составляла девять футов шесть дюймов и высота три фута двенадцать с половиной дюймов, но, как и у его первого друга, шкура была вся попорчена царапинами от колючек бомы.
Весть о смерти второго дьявола вскоре разнеслась по всей округе, и местные жители приходили со всех концов, чтобы взглянуть на мои трофеи и на убийцу дьяволов, как они называли меня. Самым примечательным было то, что рабочие, которые убежали из Цаво, стали возвращаться обратно, и вскоре работы на дороге возобновились. С тех пор людоеды больше нас никогда не беспокоили. В знак благодарности рабочие преподнесли мне красивую серебряную вазу, а также длинную поэму на хиндустани, в которой в библейском стиле описывались все наши испытания и окончательная победа над врагом. Эту вазу я всегда буду считать своим самым дорогим подарком.
