Георгий Кубанский - «На суше и на море» 1962

Я еще немного подождал мистера Уайтхеда, но так как он не появился, решил, что он отложил свою поездку до следующего дня, и, как всегда, в одиночестве принялся за еду. Во время обеда я слышал два выстрела, но не обратил на них внимания, так как звуки ружейных выстрелов были не в диковинку в окрестностях лагеря. Позже, когда стемнело, я, по обыкновению, вышел на охоту за нашим неуловимым врагом и направился к хижине из железных балок, которую мы поставили на фермы от моста. Место я выбрал недалеко от лагеря, который, как мне казалось, ночью должен был подвергнуться нападению.

Вскоре после того как я удобно устроился на своем посту, с удивлением услышал рычание, где-то в семидесяти ярдах от моего убежища. Мне показалось, что хищники что-то едят, но в лагерях было тихо, а по горькому опыту я знал, что любой ужин, который львы добывали у нас, сопровождался шумом и воплями. Поэтому я мог сделать только один вывод, что они напали на какого-то несчастного путника из местных жителей. Вскоре в темноте я различил блеск глаз. Прицелившись, насколько это было возможно в густой тьме, я выстрелил, но в ответ на мой выстрел львы подобрали свою добычу и спокойно удалились за невысокий пригорок, где уже никто не мог им помешать закончить трапезу. Как только рассвело, я выбрался из своей хижины и направился к месту, куда, мне казалось, ушли львы. Каково же было мое удивление, когда по дороге я встретил своего пропавшего гостя, мистера Уайтхеда, бледного и расстроенного. Одежда его была измята и разорвана в нескольких местах.

— Откуда вы идете? — воскликнул я. — И почему вы не пришли вчера к обеду?

— Ничего не скажешь, хороший прием вы устраиваете-человеку, когда приглашаете его обедать, — ответил он.

— В чем дело? Что случилось?

— Ваш дьявол чуть не прикончил меня вчера ночью, — ответил он.

— Чепуха! Вам, должно быть, это приснилось! — воскликнул я с изумлением.

Ничего не ответив, он повернулся, поднял рубашку и показал мне спину.

— Это очень похоже на сон, как вы думаете? — спросил он.

Одежда от самого ворота была разорвана, видимо, одним мощным ударом, и на теле остались четыре больших следа от когтей; кровавым и страшным пятном выделялись они на разорванной одежде. Ни о чем больше не расспрашивая своего гостя, я отвел его в палатку, обмыл и перевязал раны, и только после того как гость немного пришел в себя, он рассказал мне о событиях минувшей ночи.

Оказывается, поезд опоздал, и было совсем темно, когда он прибыл в Цаво. От станции дорога к нашему лагерю вела через вырубленную просеку. Уайтхед приехал с сержантом Абдуллой, который нес за ним зажженный фонарь.

Они благополучно прошли половину пути через мрачные заросли, и вдруг с высокого берега на них прыгнул лев. Как кеглю, сбил он Уайтхеда с ног и разорвал когтями ему спину. К счастью, Уайтхед успел вскинуть карабин и выстрелить из него несколько раз. Вспышка и громкие выстрелы на минуту испугали льва. Это дало возможность Уайтхеду высвободиться. Но в следующее мгновение зверь кинулся на несчастного Абдуллу и одним ударом лапы убил его. Солдат успел только крикнуть: «Bwana, simba!»[70]. Уайтхед выпустил еще несколько пуль вслед хищнику, когда он взбирался со своей жертвой на крутой берег, но все было напрасно. Лев исчез в темноте со своей страшной добычей. Хруст, который я слышал прошедшей ночью, означал, что очередной жертвой дьявола был аскари. Уайтхед уцелел чудом. Раны его оказались не очень глубокими и впоследствии почти совсем не причиняли ему беспокойства.

В тот же день, третьего декабря, мы неожиданно получили подкрепление. С побережья приехал мистер Фарквахар, старший полицейский офицер с десятью сипаями, чтобы помочь нам в охоте на людоедов, дурная слава о которых к этому времени достигла отдаленных районов страны. Мы очень тщательно расставили посты, используя все большие деревья около лагерей. Вскоре прибыло еще несколько офицеров, решивших во время своего отпуска принять участие в охоте на львов. Они тоже выбрали места для засады поблизости от лагерей, которые ночью могли посетить хищники. Мистер Уайтхед решил дежурить со мной в железной хижине на фермах. Не обращая внимания на насмешки, я привел в боевую готовность свой капкан и посадил внутрь двух сипаев.

Все наши приготовления были закончены, и еще до наступления ночи мы разошлись по своим постам. Около десяти часов вечера вдруг стукнула дверца ловушки. У меня радостно забилось сердце. Наконец, решил я, один хищник попался. Но результат оказался самым постыдным. Внутри клетки, в которой сидели сипаи, горела яркая лампа. Оба солдата были вооружены ружьями мартини и каждому было выдано много патронов. Им было наказано сразу же стрелять, если лев войдет в капкан. Однако, когда лев бросился на клетку и начал биться о железные прутья, парни так обезумели от страха, что не могли сделать ни одного выстрела в течение нескольких минут, пока мистер Фарквахар, пост которого находился невдалеке, не крикнул и не приободрил их. Тогда, наконец, они пришли в себя, открыли огонь и начали палить без разбору, куда попало.

Наша хижина находилась под прямым углом от их мишени. Тем не менее пули со свистом пролетали мимо нас. Сделав более двух десятков выстрелов, они выбили одну из железных перекладин клетки, после чего пленник получил возможность спокойно удалиться. Как они не всадили в него пулю, хотя дула их ружей почти касались львиной шкуры — навсегда останется для меня загадкой. Около ловушки были следы крови, но все же это нас мало утешало. Мысль о том, что людоед, который был почти у нас в руках, отделался лишь легким ранением, не давала покоя. Все же мы не пали духом и наутро организовали погоню за львом. Весь день мы ползали на четвереньках, высматривая львов в густых колючих зарослях, и хотя несколько раз слышали рев хищников, повстречаться нам так и не удалось. Только Фарквахар один раз видел, как людоед перепрыгнул через куст. Еще два дня мы провели подобным же образом и с тем же успехом, а затем Фарквахар со своими сипаями вернулся на побережье; вскоре уехал мистер Уайтхед, и я снова остался наедине с людоедами.

Через два дня после отъезда моих союзников, рано утром девятого декабря, я вышел из своей загородки и увидел бегущего ко мне рабочего. Он был очень взволнован, размахивал руками и все время оглядывался на ходу. Увидев меня, он закричал: «Симба! Симба!» (Лев! Лев!) Расспросив его подробнее, я узнал, что львы пытались схватить человека в лагере у реки, но, когда им не удалось этого сделать, они убили осла и пожирают его где-то неподалеку. Такой случай упустить было нельзя.