Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6
Но самое страшное случилось на следующий день. Кто-то донес, что отец Андрея комиссар у «москалей» под Брянском, и в маленькую хатку ворвались три дюжих гайдамака, пришедших в село вместе с немцами. Они молча схватили мать Андрея и потащили ее к церкви. Туда уже согнали всех жителей села.
На маленьком пятачке перед церковью стояла кучка людей. Андрею, прибежавшему вслед за матерью, все они были хорошо известны. Когда вскоре после революции отец вернулся с фронта, в их хату набивались бывшие солдаты — такая же голытьба, как и отец Андрея, — курили жестокий самосад, о чем-то спорили и расходились по домам только под утро.
Немцы, оцепившие пятачок, стояли с безучастными лицами. Грязную работу делали гайдамаки. Они не спеша секли шомполами людей, согнанных на пятачок. Когда очередь дошла до матери, Андрей, наконец, понял весь ужас того, что должно было случиться. Он не кричал, а лишь отвернулся в сторону и стал смотреть на равнодушно-сытые физиономии немцев. Правда, один из них вел себя как-то странно. Лицо его побагровело и покрылось испариной, а рот судорожно кривился. Может быть, Андрей и забыл бы этого немца, но через неделю после того страшного дня верные люди доставили Андрея и его мать в густые придеснянские леса к партизанам. Вот там-то у партизан Андрей снова встретил того странного немца. Оказалось, что немец за два дня до этого сам пришел к партизанам, все время повторяя, пока его вели к землянке командира: «Золидаритэт» и «Зоциаль-демократ». Немецкого языка в отряде никто не знал, но эти два слова были понятны всем. Правда, командир отряда не знал, что делать с немцем. А пока что тот помогал на кухне и даже приготовил картофельные галушки, которые он называл «кнедель».
Сомнения командира рассеялись в первом же бою. Немец, которого звали Ганс, выпросил у повара винтовку и так лихо стрелял по гайдамакам и своим же немцам, что повар снова оказался в одиночестве. Его помощник превратился в заправского партизана. Ганс научился пить горилку, курить корешки и есть украинское сало, запивая молоком.
В одном из боев немецкая пуля раздробила кость на правой ноге Ганса, и он мучительно и громко стонал, когда отрядный фельдшер пилил ему кость ниже колена…
Все эти воспоминания снова пронеслись в голове Артура, когда он увидел, что лицо господина Штумпфа побагровело и покрылось испариной, как в тот день, когда гайдамаки избивали мать Андрея. Линдеман незаметно вздохнул, вспомнив тот солнечный день и тихую рыбалку, глаза матери, ее искривившийся от боли рот.
Летом 1934 года профессор физики Венской высшей технической школы Хаккерт лишился своего лучшего студента: подобно многим другим пассивным и активным участникам неудавшегося фашистского путча, Артур Линдеман бежал в Германию. В Зальцбурге были усилены посты австрийских пограничников, и нацистам пришлось пробираться через маленький пограничный городок Браунау.
Рольф Драйэкк, главарь национал-социалистов на факультете Артура, хорошо знал эти места и повел студентов тихим переулком. Неожиданно он остановился у довольно большого двухэтажного дома. По торжественному выражению на лице Рольфа все догадались, что они находятся там, где родился фюрер.
Артур твердым шагом вышел вперед и прерывающимся от волнения голосом предложил поклясться на верность идее у дома, о котором вечно будут помнить все народы! Студенты подняли руки в гитлеровском приветствии, а Рольф порывисто обнял Артура и прошептал ему, что теперь они навеки связаны братской клятвой.
Перейдя границу, все парни оказались в полицейском участке. Комендант и какой-то не-молодой человек в штатском («Наверное, из гестапо», — подумал Артур) долго говорили с Рольфом и время от времени поглядывали на Артура, одобрительно кивая головой.
Для Артура, пострадавшего в Австрии за национал-социалистскую идею, не составило большого труда поступить в Берлинское высшее техническое училище. Правда, он дал подписку, что по первому приказу готов будет снова выехать в Австрию…
Артур старательно учился, посещал все лекции и вовремя сдавал экзамены. Линдеман чувствовал, что к нему присматриваются, проверяют: то небольшая дискуссия на острую политическую тему со случайным соседом на лекции, то таинственные намеки на предстоящие изменения, которые невнятно бормотал подвыпивший бюргер, как бы невзначай севший рядом с Артуром в маленьком пивном погребке, то назойливые расспросы квартирной хозяйки Артура фрау Бретшайд относительно источников его существования…
По приказанию из центра Артур свел до минимума встречи в Берлине со своим руководителем — они виделись не чаще одного раза в полгода. Для передачи денег и заданий использовались незаметные места в разных частях огромного города. Руководителю, которого Артур про себя называл «стариком», хотя тому было всего сорок лет, приходилось тяжело с Артуром — парень все время рвался в бой, требовал, чтобы его направили в Испанию, предлагал сколотить подпольную группу из числа студентов, клялся, что у него есть на примете отличные ребята.
Но «старик» проявлял железную выдержку и требовал от Артура соблюдения строжайшей дисциплины и конспирации. Он подробно анализировал все действия Артура, детально расспрашивал о всех его знакомствах и ставил перед Артуром совершенно конкретные, строго ограниченные задачи. «Вот ведь стал педантом, совсем как немец», — думал про себя Артур, но тщательно выполнял все указания «старика». Много позднее Артур понял, какую великолепную школу разведчика он прошел под руководством этого опытнейшего подпольщика-революционера.
«Не зарывайся, — не уставал повторять руководитель Артуру на их редких встречах. — Твое время еще придет. У Гитлера достаточно крикунов, умеющих только похваляться тем, как они пришли к власти. Но этой громадной машине нужны в первую очередь знающие люди: специалисты и партийные фанатики одновременно. Ты должен стать таким человеком. Знакомства, связи среди адвокатов, экономистов и особенно предпринимателей — все это тебе понадобится как воздух. Именно эти люди делают политику».
Среди студентов восьмого семестра Артур считался общительным парнем. Он находил время и для занятий в «гимнастическом союзе», и для посещений альпинистской секции, и для прогулок верхом на лошади в берлинском парке Тиргартеке. Богачом Артур не был. Поэтому лошадь он нанимал в компании с одним приятелем — сыном известного авиаконструктора, который держал своего наследника в ежовых рукавицах и выдавал на карманные расходы строго ограниченную сумму. Во время подготовки к летним Олимпийским играм, которые состоялись в Берлине в 1936 году и которым Геббельс придавал колоссальное значение для пропаганды Третьего рейха и фюрера, Артур был направлен партайляйтером технического училища в специальный студенческий комитет, отвечавший за организацию досуга участников Олимпиады.
