Эмилио Сальгари - Сокровище Голубых гор
Подметив эти благоприятные признаки, капитан поспешил под навес, где дон Педро занимал беседой скучающую и подавленную горькими размышлениями сестру.
— Вы с доброй вестью, дон Хосе? — спросил молодой человек, поднимаясь ему навстречу.
— Да. Некоторые признаки указывают на близость берега, — ответил тот.
— Новой Каледонии?
— Именно. Ветер опять переменился, еще посвежел и несет нас как раз к Балабиосской бухте.
— А самой береговой полосы еще не видно?
— Пока нет. То, что я утром готов был принять за очертание горы, наверное, было лишь дождевым облаком. В Новой Каледонии в это время года часто идут дожди.
— А когда можно надеяться пристать к берегу, капитан?
— Определить это я пока не могу. Все зависит от ветра, который в этих широтах крайне непостоянен. Кроме того, надо считаться с разными встречными течениями.
— Следовательно, мы и в виду берега можем долго пролавировать, не имея возможности пристать к нему? Ах, подумать только, что провизии хватит всего только на еще один день! — ужасался дон Педро.
— Была бы вода, а без пищи можно обойтись денька два. Во всяком случае, нам нечего опасаться страшной участи экипажа «Медузы», — утешал капитан.
— Какое зловещее совпадение! Я уже второй день все вспоминаю о «Медузе»! — вскричала девушка, только теперь из неосторожных слов брата понявшая, что до сих пор истинное положение дел от нее скрывалось.
— Мало ли какие бывают совпадения! Не придавать же значение каждому пустяку, сеньорита, — возразил капитан, желая ее успокоить. — Вы лучше думайте не о дурном, а представляйте себе, как мы не сегодня-завтра будем сидеть под великолепными тенистыми деревьями, отягченными сочными плодами, а потом — рыться в золоте, спрятанном для вас вашим отцом в недрах Голубых гор.
Однако, как нарочно, к ночи ветер стал утихать, потом поднялось сильное морское волнение с востока, явившееся, должно быть, отголоском шторма, разыгравшегося где-нибудь в отдалении. Под напором огромных валов плот подвергался такой качке, что все находившееся на нем раскатывалось и сталкивалось, угрожая разбиться или свалиться в воду. Команде всю ночь не пришлось сомкнуть глаз и следить за целостью груза.
Когда наконец снова поднялось солнце, положение пловцов нисколько не улучшилось: шедшее с востока волнение еще не улеглось, и на горизонте ничего утешительного не показывалось. Все тот же безграничный морской простор со всех сторон охватывал злополучных пловцов, а над их головами сияло яркое лазурное небо без единого облачка.
— Хоть бы какая-нибудь пирога показалась! — с отчаянием говорил капитан боцману. — И что всего хуже, мы даже не знаем, где находимся, из-за негодяя-предателя, скрывающегося среди нас… О, только бы мне узнать его! Понял бы он тогда, как проделывать такие шутки!
— Что же, капитан, долго мы еще будем прохлаждаться здесь? — спрашивала команда, обступив его, когда он сошел со своего наблюдательного поста.
— А вот подует ветер опять нам в спину, тогда мы через несколько часов будем у берега, — утешал он моряков, на лицах которых было написано угрюмое недоверие.
— Рыбы хватит только на сегодняшний обед, капитан, — заметил один из моряков.
— Что же будет с нами завтра, если не удастся сделать нового улова? — добавил другой.
— Эх, братцы, люди постятся по целым неделям и то не умирают! Вот если бы у нас вышла вся вода, тогда действительно было бы скверно, но ее пока, благодаря Богу, достаточно.
— Да мы и эти последние три дня живем впроголодь.. — начал было Алонсо.
— Моя порция не больше вашей, однако я креплюсь, — перебил его капитан.
— Это верно, капитан, и мы не смеем ничего возразить, — единодушно отозвалось несколько человек, пораженных верностью этих слов своего командира. — Вместо того чтобы ныть по-бабьи, постараемся лучше поймать еще хорошую рыбку, — прибавил один из них, очевидно самый благоразумный.
— Вот это дело, ребята! — одобрил дон Хосе. — Давно бы так, чем терять время на пустые разговоры.
Запасшись разного рода приспособлениями для ловли рыбы, команда уселась на краю плота и вся погрузилась в это занятие.
Однако, несмотря на все их старания, не попалось ни одной рыбки, и в полдень капитан раздал остаток соленой меч-рыбы. Даже молодая девушка была вынуждена победить свое отвращение к сырому мясу и съесть кусок.
С ужасом смотрели моряки на опустевшую бочку. Вдруг Эмилио, усерднее всех исполнявший обязанности вахтенного, заявил, что навстречу несется целая стая очень крупной летающей рыбы, преследуемая костедробителъницами.
Вся команда бросилась на носовую часть и убедилась в верности слов юнги. Должно быть, летающей рыбе угрожала опасность не только со стороны птиц, но и от какого-нибудь врага под водой, вроде меч-рыбы или акулы, иначе, если бы не было такой опасности, она не стала бы держаться над водой на виду у пернатых хищниц.
— Дайте-ка мне палку, товарищи! — крикнул один из матросов, малый лет под тридцать, жилистый, сильный и ловкий, настоящий испанский матадор, привыкший одним ударом сваливать быка. — Хорошо бы еще чего-нибудь на приманку, и у нас будет сегодня хороший ужин.
— Кроме рыбьих внутренностей, которые я сберег на всякий случай, ничего нет, — отозвался повар.
— Вот и отлично! Давай сюда, приятель.
— Что ты хочешь делать, Джон? — спросил капитан у «матадора», бывшего чистокровным американцем и носившего английское имя. — Уж не задумал ли ты поймать на лету одну из этих «рыбок», которые немного меньше тебя самого.
— Задумал и сделаю, капитан, — ответил Джон. — Когда я был еще у себя на родине, в Калифорнии, то чуть не каждый день притаскивал домой по несколько штук этой рыбы.
— Неужели? Но ведь в каждой из них не менее двухсот фунтов. Впрочем, летучая рыба бывает и гораздо мельче, и ты ловил ее, наверное, сетями. А какой способ ловли ты намерен применить здесь?
— А вот не угодно ли вам будет посмотреть, как мы, американцы, ловим эту рыбу прямо на удочку» Даже и не настоящую удочку, а на простую палку, — ответил калифорниец, наматывая на длинную и толстую палку часть рыбьих кишок.
Присутствовавшие с любопытством обступили полукругом самоуверенного ловца. Привлеченная любопытным зрелищем, подошла даже девушка, держа под руку брата.
Летучие рыбы огромной массой неслись прямо на плот, преследуемые воздушными хищниками, от которых старались спастись быстрыми, как молния, поворотами. Некоторые из этих рыб были длиной в пять футов и отличались красновато-коричневой окраской, тупым рылом и головным украшением в виде какого-то подобия каски, усаженной острыми колючками. Пользуясь своими длинными и широкими жабрами как крыльями, рыбы с шумом рассекали воздух и очень ловко бросались в пенистые волны в тот самый момент, когда пернатый враг, испуская крик преждевременного торжества, заносил над намеченной жертвой свой страшный клюв, готовясь нанести ей смертельный удар.
