Борис Мариан - Ночной звонок
— Ну с тобой говорить, понимашь, терпежу надо набраться! — рассердился Жуков. — У тебя каждый жулик — святой!
— Святой не святой, а невиновный, пока вина не доказана.
— Вот-вот!.. Носитесь вы, молодые, со своей презумпцией невиновности, как черт с писаной торбой!.. А нас, понимашь, не так учили…
— Признание — мать доказательств? — усмехнулся Влад.
— А что? Ты разве не стараешься получить признание?
— Стараюсь. А потом еще больше стараюсь его доказать.
— Хорошо, понимашь, что не тебе это дело поручили. А то сотрудники института ждали бы своих денег до второго пришествия! — Жуков щелчком отправил окурок в форточку. — Ну пошли…
Следователи вернулись в кассу.
— Любовь Николаевна, у вас есть кто-либо из родственников, кто мог бы забрать вашего сына из детского сада? — спросил Влад, стараясь придать голосу непринужденность.
Любочка посмотрела на него. В глазах испуг.
— Арестовывать будете? — упавшим голосом спросила она.
— Ну что вы! Так уж сразу и арестовывать? Просто вам придется денек-другой побыть в изоляции. Сами должны понимать. Сумма-то огромная.
— Да, да. Я понимаю… Понимаю… А как же Алешенька?
«Видно, слез не будет, — отметил про себя Влад, — ожидала такого исхода!» А вслух сказал:
— Вот я и спросил: есть ли у вас кто-нибудь, кто его к себе забрать может?
Любочка закрыла глаза и замотала головой:
— Никого у меня нет… Одна живу.
— Но близкие подруги у вас есть?
— Можно я Свету попрошу?
— Конечно, попросите.
Любочка взялась было за трубку телефона, но Жуков отстранил ее руку и снял трубку сам:
— Я ее вызову… Два два ноля?
Любочка кивнула. Жуков набрал номер.
— Приемная?.. Светлана Георгиевна?.. Майор Жуков. Зайдите, пожалуйста, в кассу. Да… — Повесил трубку. — Сейчас придет.
— Викентий Павлович, — заговорил Влад. — Если не возражаешь, я спущусь к ребятам. Они там должны мастерскую осмотреть…
— Иди, конечно. Я закончу здесь дела и тоже приду.
Спускаясь по главной лестнице, Влад испытывал облегчение: избавился от тяжелого зрелища.
На ступеньках он столкнулся со Светой Ротару.
— Чего ваш майор меня вызывает? Не знаете?
— Знаю. Постарайтесь успокоить Гонцу. Очень она за сына волнуется. Вы можете забрать его на пару дней к себе?
— Конечно, смогу.. А Любочку арестуют?
— Задержат. Изолируют ненадолго… Так вы постарайтесь ее успокоить. Ладно?
— Постараюсь…
И они разошлись. Светлана наверх в кассу, а Влад вниз в мастерскую.
На лестнице его догнал директор института.
— Вернулся шофер из военкомата. Чабаненко там нет и не было.
— Что ж, будем искать, — сказал Влад.
В полуподвале капитана ждал сюрприз: в правом от входной двери углу, под кучей тряпья был обнаружен тот самый автогенный аппарат, который искала опергруппа!
На продолговатой деревянной раме укреплены скобами два цилиндрических баллона от походной газовой плитки. От каждого баллона отходит по трубке. Трубки подсоединены к какой-то латунной детали, смахивающей на смеситель кухонного водопроводного крана. Сходство усиливает тонкая короткая трубочка, торчащая из середины детали, как кран из смесителя. К раме прикреплена брезентовая лямка.
Кроме фотографа, который, кончив снимать автогенный аппарат, делал теперь панорамные снимки мастерской с разных точек, вся группа столпилась вокруг аппарата. Здесь же стоял директор института и комендант здания, открывавший работникам милиции дверь в мастерскую. Оба эксперта, присев на корточки, склонились над аппаратом. Анохин изучал аппарат глазами, ни до чего не дотрагиваясь. Гурский колдовал с отпечатками пальцев.
Когда Влад подошел, трасолог выпрямился, отвел со вспотевшего лба прилипшую прядь волос, улыбнулся.
— Вот это везение! — сказал он. — Как только сюда вошли, Орлов сразу к этой куче тряпья. Ковырнул и нащупал… Обрати внимание, капитан: тряпки, что по краям лежат, давно не трогали. Видишь, сколько на них пыли? А те, что сверху лежали, ворошили совсем недавно. Несколько часов назад, когда аппарат сюда прятали…
— Не слишком надежно спрятали, — заметил Влад.
— Я сначала тоже так подумал. А потом сообразил, что его не прятали, а просто положили туда, где он раньше лежал… На раме, на цилиндрах и на этой вот штучке с носиком…
— Это резак, — уточнил Анохин.
— …на всем этом множественные отпечатки пальцев. Но настоящих отпечатков, оставленных руками без перчаток, не очень много. Отпечатки разные. Я имею в виду: разные люди прикасались к аппарату. Их отпечатки под слоем пыли. Свежие же отпечатки, не успевшие покрыться пылью, оставлены руками в перчатках…
— Виктор Федорович, можно взять аппарат в руки?
— Да, да, отпечатки я уже снял. Можно взять.
Анохин поднял аппарат и стал с интересом рассматривать, переворачивая с боку на бок. Особенно внимательно рассматривал он тонкую трубочку, выходящую из «смесителя». Зачем-то понюхал ее:
— Недавно включали. Есть свежие следы копоти, запах… — Надел на шею брезентовую лямку, щелкнул каким-то рычажком. Из трубки с легким шипением вырвалась струйка синеватого пламени. — Вот как он действует!.. — Взвесил аппарат в руке: — Килограммов семь — восемь… Полпуда, не больше.
— Да, — согласился Влад. — С таким можно и по веревке… Что на лестнице? — спросил он Гурского.
— На лестнице? Отлично сохранившиеся следы подошв спортивных туфель бендерской фирмы «Флоаре». Размер сорок шестой. Лестницу год не мели. Когда злоумышленник поднимался наверх, он оставлял следы на каждой третьей ступеньке, а вниз перепрыгивал через целые марши. И с перил всю пыль перчаткой стер, когда спускался…
Располагалась мастерская в просторном захламленном помещении. Три высокие окна, выходящие в приямки, слабо пропускали свет через мутные, давно не мытые стекла. В полумраке можно было различить под окнами длинный металлический стол с укрепленными на нем слесарными тисками, небольшой деревянный столик, столешница которого лоснилась от металлической пыли и машинного масла. На столике стояла корзина, до половины наполненная яблоками и лежала пустая и пыльная бутылка из-под вина «Розовое крепкое». У стола три табуретки, тоже изрядно замызганные, и стул с гнутой овальной спинкой. Только старинный токарный станок у стены, вероятно, еще из первых ДИПов, сиял неправдоподобной в этом помещении чистотой. Каждая его деталь была тщательно протерта и блестела. Неподалеку от станка стоял инструментальный шкафчик, тоже сиявший чистотой. В дальнем от входа углу была в торцовой стене еще одна дверь, заваленная понизу пустыми ящиками. Пол, покрытый линолеумом, был предельно пыльный. Повсюду валялись клочки бумаги, окурки, огрызки яблок: засохшие и темно-рыжие — старые, лишь слегка порыжевшие — посвежее. Несколько огрызков разной степени свежести Гурский подобрал для исследования. Взял также и насколько окурков. Лишь небольшой участок пола вокруг токарного станка и инструментального ящика был тщательно подметен и даже протерт недавно влажной тряпкой.
