Африкан Бальбуров - Черная пасть
В тот час, когда Джекобс еще допивал свой «Наполеон», который Самойлов полностью предоставил в распоряжение майора, в подземном зале на скамьях-плахах, поставленных на круглые пиленые чурбаки, сидели шахтеры. Судя по тому, что люди сидели в напряженном молчании, даже не курили, можно было сразу же догадаться — не пустяковое дело собрало их в полночный час! Призрачный свет от двух масляных плошек освещал сидевшего перед собравшимися рыжебородого гиганта, сверлившего взглядом молчаливые ряды. А когда он поднялся, то язычки пламени на коптилках качнулись, и оттого рыжебородый показался еще более высоким, грозным.
— Вы, мужики, знаете: отряд мериканов у нас, а с ним Самойлов- наследник. Проводником у них Бадмаха Галанов. Вам надобно знать: Бадма сполняет задание ревкома. Давайте, послушаем его, пущай он сам все и обскажет. Говори, Бадмаха!
— Тут дело вот какое... — начал Бадма, вставая. — В ревкоме велели сказать... Наши лупят белых в хвост и в гриву! Пятая Армия Иркутск взяла. Беляки мелкими бандами, как блохи, в тайгу, на Якутск поперли. Везде ищут золотишко, хотят к морю да за границу! Сказали, до вас добираются... Ревком велел передать вам: золото ваше отдать американцам!
Тяжкая оглушительная тишина словно навалилась на головы. Шахтеры с минуту сидели совершенно неподвижные, будто их всех поразила молния. Потом вдруг заговорили разом, наперебой, с возмущением и ненавистью.
— Скажи, почему велел ревком отдать наше золото?
— Что же это получается-то: прииск у Самойлова отняли, богатство его конфискуем, а добытое нами золото отдать тем же буржуям — только заграничным? Непонятно!..
— Русское золото мериканам?
— Тут дело нечисто!
— Ни хрена мы не отдадим!
Рыжебородый медленно поднялся, строго оглядел всех и так же медленно повел, словно успокаивая, ладонью с растопыренными пальцами.
— Хватит шуметь! — отрубил он. — Дайте досказать Бадмахе!
И он остался стоять, внимательно оглядывая зал, пока не стих шум.
— Да, так приказал ревком! — словно собираясь бодаться, пригнул голову Бадма. — Какой дурак может думать, будто ревком хочет Самойлову с помощью американцев золото отдать? Тут придумана штука хитрая: пускай американцы золотишко вывезут да подтянут поближе к нашим, а там... Не дадут золоту уйти!
— А где силенка-то, чтобы с мериканами совладать? — выкрикнул злой тонкий голос так пронзительно, что у Бадмы зазвенело в ушах.
— А самойловский наследничек, значит, на прогулку приехал? С нами захотел попрощаться?
Бадма решительно махнул рукой.
— Наши и не полезут на Америку, пускай она сама своих солдат уберет отсюдова. У роты же солдат отобрать золото наши смогут! Пускай вывезут — будет им встреча в одном месте. Отдадут золотишко как миленькие!
— А где энто место?
— Много будешь знать, скоро стариком станешь...
— Ты про Самойлова обскажи, про наследничка, — чего ради он прикатил?
— Он при американцах. Хочет бумаги свои вывезти, по ним, говорят, он получит наследство в Харбине.
— Видали мы, как паковались энти ящики железные — золота в них не прятали. А он ничего мужик, нам его бумаги ни к чему!
В это время снова встал рыжебородый гигант.
— Бадмаха Галанов все правильно обсказал! — с паузами, роняя слова, будто каждое из них стоило ему неимоверных трудов, заговорил он. — Мы от ревкома губернского письмо имеем. В таком сурьезном деле только лишь на совесть людскую полагаться не приходится — золото ить! Значит, что здесь сказал вам Бадмаха, письмом губревкома подтверждается. Вот оно, энто письмо!
Рыжебородый вынул из кармана листок бумаги и медленно развернул. Лица посветлели, появились улыбки, послышались шутки.
— Что мы имеем? — продолжал рыжебородый. — К нам прет банда анархистов — это двести сабель и две роты головорезов, которым терять нечего. Вчерась видели в тридцати верстах отсюдова. Можем вывезти золото сами? Честно — не вывезем! Не одни анархисты, три-четыре банды стерегут выход, ждут, дьяволы, когда овечка сама выйдет из загона. Пока мы здесь — неприступны. Ну, а дальше? Жахнет на нас банда анархистов? У них станковые пулеметы да пятнадцать ручных и ишшо, говорят, есть пушка. Мериканов никакая банда не тронет. Так что выдаем золотишко мериканам! Решено? Дальше: нам приказано послать отряд, чтобы никто им сзаду, мериканам, не ударил. Есть ишшо вопросы?
— Хитро! — раздался восхищенный возглас.
— Здорово придумано!
На следующее утро Джекобс вышел навстречу Самойлову в полной парадной форме майора морской пехоты.
— Мы готовы, — объявил Джекобс. — Как вы думаете, может, взять флаг?
— Если такой, чтобы прицепить к френчу, — стараясь быть серьезным, отвечал Самойлов.
— К сожалению, такого нет, — с искренним огорчением сказал Джекобс.
Джекобсу пришлось сильно нагнуться, чтобы войти в дверь землянки. Когда же он разогнулся, то издал какой-то странный булькающий звук, потом уж обрел дар речи.
— Мистер Самойлов! Это что такое? Подземный дворец?.. И я не сплю?
Майор настороженно, словно боясь наступить на мину, стал обходить зал, зачем-то ощупывая стены, трогая канделябры. Увидев себя укороченным раз в пять и столько же раздувшимся в одном из зеркал, он сначала ничего не понял, а узнав свое лицо, форму, ордена и медали, разразился раскатистым хохотом. Джекобс смеялся, как ребенок, тыча Самойлова в бок и показывая на свое изображение, менявшееся от зеркала к зеркалу.
— Мистер Самойлов! Кар-рамба! Такого я не встречал нигде: снаружи — убогая землянка, а внутри дворец! Такое могут устраивать лишь миллионеры. Я поражен!
Самойлов улыбнулся и с грустью прошелся по залу.
— Запомните, мистер Джекобс, и русские промышленники умели кое-что делать, — сказал он. — Мир считает, что американцы изобрели рекламу. Чепуха! Каждая нация с древнейших времен вносила в это дело свое. Нам, русским, тоже была доступна великая истина: к любому делу, в котором необходимо участие других, надо привлекать внимание! Это касается всего в нашем пестром мире. В нем есть так много достойного внимания человека, что за это внимание надо вести борьбу, в это дело надо вкладывать средства. Ученый обязан привлечь внимание к своему открытию, писатель — к своему произведению, крестьянин — к своей корове, свинье, к хлебу, инженер — к своим техническим знаниям, военные — к своим выдающимся способностям в убийстве людей, ну, а нам, промышленникам — что мы заслуживаем всяческого доверия, что с нами стоит иметь дело. В России возникла поговорка, иронически довольно точно отражающая смысл всего, что здесь видят ваши глаза: «Пускать пыль в глаза». Вот этим залом ваш покорный слуга и привлекал внимание нужных людей к делам фирмы «Самойлов и сын». Здесь бывали люди, мистер Джекобс. Губернское начальство любило заезжать сюда, бывали крупные чины и из столицы!.. Нашему брату промышленнику, расположение сильных мира сего ой, как нужно! Ваши соотечественники научились с помощью рекламы вытрясать карманы, несмотря на отчаянное сопротивление. Но нельзя думать, что изобрели рекламу именно ваши соотечественники. Строгановские музеи, паровая машина Ползунова, сооруженная до Уайта, многие другие чудеса достойны восхищения и признания, мистер Джекобс. Я мечтал о железной дороге, чтобы в этих сказочно богатых местах начать разработку на современном уровне. Намечал привлечь и иностранный капитал. Так вот, этот зал поразил бы внимание даже Рокфеллера, если бы мне удалось затащить его сюда. Сибирь мы только начинали разрабатывать. Здесь есть все. Мы бы нажили не миллионы, а миллиарды... Но мы опоздали! И я спасаю семейные архивы!..
