Янка Мавр - В стране райской птицы. Амок.
Тут вершились разные дела, происходили советы; сюда приходили гости и путешественники (конечно, только мужчины); тут мужчины проводили все свое время, лежали, курили, пели.
В ум-камале и теперь было довольно много народа, в то время как в других местах деревни не было почти никого.
Бросалось в глаза отсутствие женщин. По улице слонялись свиньи и собаки, беспрепятственно заходя в любую хижину. Тут же разгуливало несколько кур, которых туземцы держат главным образом ради перьев. И больше не видно было никаких примет хозяйства, даже клочка обработанной земли.
Перед многими домами были сооружены небольшие помосты на четырех столбиках. На этих помостах тоже лежали и сидели мужчины — по одному или по нескольку человек. Тут они отдыхали, беседовали. Это были своеобразные домашние клубы для женатых мужчин: в хижине им не давали покоя свиньи и собаки. Сюда женщины тоже не имели доступа, и только в исключительных случаях, в знак особой милости, им позволялось посидеть под помостом.
Вот из лесу подошли две женщины, как видно, мать с дочерью. Одеты они были очень непритязательно: короткая, до колен, юбка из плетеного тростника — и все. На спинах, перекинув веревки на лоб, они несли по большой вязанке таро — растения, которое тут заменяет наш картофель. Вся работа по хозяйству лежит здесь на женщинах. Лошадей нет, и любые тяжести переносятся женщинами таким вот странным способом. На лбу у многих на всю жизнь остается след от веревки.
Дома женщины обрезали коренья таро, обернули листьями и положили в горячую золу. Когда коренья испеклись, их очистили от горелых листьев и растолкли в кашу, смешав с водой. Получился жидкий и липкий клей. Хозяйка поставила его в уголок хижины, а оттуда взяла другой горшок с таким же клеем-кашей, который простоял уже два дня и достаточно укис.
Эту готовую кашу она понесла хозяину, который, сидя на помосте, беседовал с гостем. Они запустили в горшок по три пальца, а чтобы каша не слишком тянулась, намотали ее на руку и принялись неторопливо лакомиться.
Пришла домой и соседка, жена гостя, тоже с вязанкой таро да вдобавок с грудным младенцем на руках. Свиньи, заметив хозяйку, бросились к ней, стали визжать, тереться о ноги, ластиться. Нужно сказать, что папуасские женщины возятся с ними, как важные дамы с собачками.
Кончив хлопотать по дому, женщины снова пошли в лес. Навстречу им шли другие женщины и дети, тоже с вязанками таро. Значит, где-то там было их поле или огород.
Папуасские огороды находятся обычно далеко от деревни, иной раз в трех-четырех километрах. Для них выбираются места, богатые влагой, в то время как деревни строятся там, где посуше. Землю под посев готовят все вместе, сообща, и это уже главным образом дело мужчин. Работа эта в тех условиях нелегкая: нужно вырубить, выкорчевать или выжечь лес, вскопать землю, обнести поле каким-нибудь забором, — и все это почти что голыми руками, если не считать разных там суковатых палок, каменных топоров, костяных ножей. Настоящих топоров и ножей было лишь несколько штук на весь род.
«Вспашка» производится таким способом: мужчины становятся в ряд с кольями в руках. Они вбивают эти колья в землю как можно глубже, потом все вместе налегают на них и отворачивают большие комья земли… За ними идут женщины. Они разбивают комья маленькими деревянными лопатками и выбирают корни и траву. Потом за работу берутся дети: они перетирают землю руками.
Эта часть работы делается сообща. А потом уже каждая семья возится на своих грядах по отдельности.
Мужчины, когда земля уже «вспахана», считают себя свободными от всех остальных хозяйственных обязанностей. В дальнейшем работают только женщины, а мужчины, как мы уже видели, «отдыхают». Женщина тут является чем-то вроде полезного домашнего животного, и богатым считается тот отец, у которого много дочерей…
Разводят папуасы кокосовую пальму, таро, бананы, ямс (что-то вроде проса), табак. В любую пору года что-нибудь созревает, так что туземцы едят свежие плоды и овощи круглый год. И тем не менее живут они совсем бедно: примитивные орудия, отсутствие всякой техники не дают снимать больших урожаев.
… Между тем в ум-камале сидело и лежало человек пятнадцать мужчин. Украшений на руках и на ногах — разных колец и браслетов — у них было больше, чем одежды. Пятеро сидели у костра и курили длинную самокрутку из зеленого табака. Каждый затягивался один раз и передавал самокрутку соседу. Сырой табак не хотел гореть, и приходилось все время таскать угольки из костра.
Некоторые возились с прическами. Папуасские франты тратят на это дело не меньше времени, чем иные тонные барышни. Один из них вот уже два часа трудился над тем, чтобы с помощью щепочки поставить дыбом каждый в отдельности волосок на голове. А чтобы волосы держались в таком положении, он перетер их влажной красной глиной.
Другой тем временем облепил голову известкой. Через день или два известь слезет, и волосы на какую-нибудь неделю станут светлыми. Ради этого стоит, конечно, потрудиться. Мужчины постарше проделывали такие же операции со своими бородами.
Потом они понатыкали в волосы перьев какаду и петушиных и укрепили все это бамбуковыми гребнями, которые являются тут принадлежностью туалета мужчин, но никак не женщин. Эти самые гребни используются и в качестве вилок во время еды.
Покончив с прическами, они долго не могли нарадоваться на них и откровенно хвастались друг перед другом.
Правда, и другие мужчины были разукрашены ничуть не хуже. Например, чего стоит одно ожерелье из собачьих зубов! Недаром женщинам возбранялось носить такие ожерелья. Два зуба в ушах, вроде наших сережек, — вот и все, что им было позволено. А о таком украшении, как клык кабана, они и мечтать не смели: это была уже безраздельная привилегия мужчин.
Обстановка клуба состояла из нар, оружия и множества человеческих черепов. Все они были раскрашены и висели в изголовье у тех, кем или чьими предками когда-то были добыты. В углу стояла большая, вырезанная из дерева фигура человека — «тэлум». Она напоминала о подвигах какого-то героя из рода Какаду. И наконец, возле дверей можно было увидеть огромную, выдолбленную внутри колоду, которая служила барабаном. Звук его возвещал обычно о каком-нибудь очень важном событии и был слышен далеко-далеко.
— Ходят слухи, что Мукку думают двинуться против нас, — говорил один из мужчин.
Мукку — это был соседний род, с которым Какаду враждовали испокон веков.
— Я буду очень рад добыть еще несколько черепов, — сказал франт с головой, обмазанной известью.
— Но чего Мапу ожидает?
