Виталий Мелентьев - Одни сутки войны
— Что придумали?
Каширин незаметно толкнул локтем Лебедева, и майор коротко доложил об их общих выводах. Командующий молча кивнул начальнику штаба, тот протянул Лебедеву бумагу:
— Читайте оба.
Каширин наклонился к плечу Лебедева. Зазуммерил телефон. Авиационный генерал рывком снял трубку:
— Да-да! Я же приказал: немедленно, и всех.
«Товарищ майор Лебедев, — читали Лебедев и Каширин. — Задание выполняется. Северо-восточнее Радова, в лесах, танковая дивизия (бригада) эсэсовцев. Прибыла с юга — крепко загорелые. Юго-западнее Радова — мотострелковая дивизия, прибыла из Франции — меняют французский коньяк, — возможно седьмая. Постоянные жители получили отдельный самоходный полк, откуда — не знаем. Поддерживающие их танкисты получили пополнение техникой. Сегодня саперы проводили рекогносцировку колонных путей в направлении поймы — маршрут Зюзина. Может быть, выйдем разными средствами на связь ночью. Матюхин, Сутоцкий».
Когда Лебедев вернул бумагу начальнику штаба, командующий спросил:
— Вы верите этому сообщению?
— Оно совпадает с нашими умозрительными выводами. Но… В такую удачу трудно поверить.
— Каким образом двое солдат, причем уцелевших от явного разгрома и избежавших отлично организованной засады, могли получить эти сведения? И могли ли вообще?
— Удача не исключается. — Лебедев пожал плечами и попросил обратно донесение. — Но выводы… выводы зрелые. Разрешите посмотреть карту? — Он подошел к столу командующего и прикинул расстояние до Радова, расположение дорог и просек, все, что знал о противнике, и решил: — Полагаю, что, если им повезло, они могли получить эти сведения.
— От кого? Кто именно?
— Скорее всего, Матюхин.
— Тот, что бежал из плена?
— Да. Знает язык, нравы и обычаи. Второй — боксер. Вполне вероятно, что, избежав засады, взяли «языка».
— Какой «язык» может дать такие, подчеркиваю, такие сведения? — вдруг рассердился командующий. — Генерала они взяли, что ли? И дислокация им известна, и откуда прибыли… Недоставало еще, чтобы сообщили численность личного состава и привычки командиров!
Лебедев опять задумался, но ответил твердо:
— Полагаю, они взяли в плен шофера или тылового унтер-офицера, а скорее всего, связиста.
— Обоснуйте.
— Человек, который более или менее свободно передвигается в тылу, должен обратить внимание на появление эсэсовцев — у них приметная форма, а если они загорелые, то все ясно. Обмен коньяка — солдатский телеграф. Саперов они могли видеть сами — ведь те двигались по колонному пути, по просеке, и, значит, могли наскочить на разведчиков. Прибытие пополнения показывает, что «язык» у разведчиков из старой дивизии. Полагаю, что это связист.
— Почему вы не спрашиваете, каким образом донесение появилось у меня на столе?
— Полагаю, вы сообщите об этом. Впрочем, в группе Зюзина было две рации. Учитывая строптивый характер лейтенанта, могу предположить, что по выходе в тыл он разделил свою группу на подгруппы. Эти избежали засады и теперь вышли на связь. Хотя… Хотя скрупулезность Матюхина заставила бы его упомянуть имя радиста… Да… радиста не было. Радист, видимо, погиб, иначе Матюхин не доносил бы: может быть, выйдем на связь.
Лебедев еще продолжал размышлять вслух, до предела напрягая мозг, когда у него мелькнула мысль, совершенно независимая от всего, чем он жил и о чем думал, мысль, что от него, вероятно, пахнет луком. Он мгновенно покраснел, точно так, как несколькими часами раньше бледнел, стоя на этом самом месте.
Член Военного совета, который сидел в углу, у окна, и наблюдал за всем, что происходило в горнице, встал и по привычке начал ходить — легко и неслышно. Командующий с неприязнью посмотрел на него и вдруг подобрался, выпятил грудь и из стареющего, уже рыхловатого генерала превратился в того лихого рубаку-конника, стройного и вместе с тем тяжелого, каким был полтора десятка лет назад.
— Ясно! — властно и зычно произнес он и совсем забыл, что собирался поймать Лебедева на просчете в определении вида связи, с помощью которой разведчики передали донесение.
Сейчас для командующего все это стало прошлым и неважным. Он увидел большее, поверил в него и стал самим собой, то есть человеком, который умеет отбрасывать мелочи, умеет видеть главное и ради этого главного ломать все и всех.
Он резко, почти грубо выхватил из рук Лебедева бумагу с текстом донесения, почти швырнул ее перед начальником штаба.
— Пишите! Вместо «товарищ майор Лебедев» — «получено донесение». В конце, после слова «поймы», сделайте приписку: «Данные подтверждаются анализом ранее полученных сведений. Выдвигаю к пойме танковый и противотанковый резервы, прошу немедленно согласовать возможность массированного ночного авиационного удара по районам дислокации резервов противника». Моя подпись. Зашифруйте и — лично командующему фронтом. Вызовите танкистов. — Подумал и добавил: — И артиллеристов.
В горницу вошли вызванные офицеры. Они увидели, как недвижимо в центре стояли майор и подполковник, как мягко, размеренно кружил за их спинами маленький стройный генерал, и чутьем поняли: дело в этих двух — подполковнике и майоре, опасливо, но с уважением покосились на них и стали несколько в стороне.
— Голошубенко! — обратился командующий к танкисту. — Немедленно выдвигай все танки и артиллерию вот на этот рубеж! — Командующий показал на карте. — Двигаться только лесом. Пехоту и спецчасти подтянешь позже. Азарян! Создать противотанковую оборону. Двигаться так же. Позиции занять в сумерках. Идите договаривайтесь.
Командующий, видимо, готовился отдать еще какие-то распоряжения, но его перебил член Военного совета:
— Послушайте, Лебедев, у меня для вас задание самого деликатного свойства.
— Слушаю, товарищ генерал!
— Вам следует немедленно, подчеркиваю, немедленно поехать на обменный пункт, поставить свою машину там, где вы ее обычно ставили, сбегать так, как вы обычно бегали, к своим радистам, потом вернуться и по возможности нежно объясниться ну если не в любви, то во всяком случае в определенной приязни телефонистке Дусе. Она будет дежурить. Сделайте так, чтобы она поверила. Сказать нужно что-либо такое: давно собирался с вами поговорить, но все недосуг. Теперь пришло время. Сейчас лично — понимаете, лично?! — ухожу на задание и, если вернусь, надеюсь… А если не вернусь, не поминайте лихом! Вот в таком плане… Подчеркиваю, все на полном серьезе…
— Иван Харитонович, — побагровел командующий, — ты что это расшутился не вовремя?
