Том Эгеланн - Разорванный круг

— И что?

— Исторический Иисус говорил на арамейском, который в течение четырехсот лет был разговорным языком в Палестине. Он не говорил на греческом языке, на котором написаны Евангелия. Значит, существовал греческий первоисточник, который оба евангелиста знали и цитировали. Евангелие Q — Quelle! Источник!

— А может быть, Лука и Матфей попросту списали друг у друга?

Герт ухмыльнулся:

— Если бы все было так просто. Но это исключено. Они работали в разное время. В разных местах. Обращались к разным читательским аудиториям. В их текстах много очевидных несовпадений, которые они обязательно исправили бы, если бы только знали о них. И все же у них был общий источник.

— И это факт, — подвожу я итоги.

— Или почти что факт! — Герт качается на стуле. Если он потеряет равновесие, мало не покажется ни мне, ни ему. — Исследователи уверены, что Марк написал свое Евангелие первым. Далее, опираясь на труд Марка и Евангелие Q, но с собственными дополнениями Лука и Матфей создавали свои тексты. Это подтверждается тем, что около девяноста процентов тем Марка повторяются у Матфея.

— Как давно теологам известно о существовании Евангелия Q?

— Уже в начале девятнадцатого века исследователи Библии установили, что Лука и Матфей пользовались общим источником. Помимо Евангелия от Марка. Но только в тысяча восемьсот девяностом году этот источник был идентифицирован.

— Как Евангелие Q?

Герт кивает:

— Евангелие Q не все воспринимают с одинаковым энтузиазмом. И это легко понять. Ведь непросто восторгаться тем, что существует только в теории.

Он встает. Кажется, что он видит перед собой лекционный зал, переполненный юными восторженными студентками, которые только и мечтают что об уроках Герта по теологии и прикладной физиологии как-нибудь поздним вечером, после хорошего ужина с бутылкой вина.

Он продолжает:

— В тысяча девятьсот сорок пятом году произошло кое-что интересное. Некие братья-египтяне нашли большой запечатанный кувшин в земле у подножия скал в области Наг-Хаммади.

— И оттуда вырвался джинн, который исполнил три их желания? — смеюсь я. — Водка, женщины и новенький, с иголочки, верблюд?

Герт хитро подмигивает:

— Почти! Братья, собственно говоря, ужасно боялись открывать кувшин, потому что в нем действительно мог находиться джинн. Злой джинн. В Египте в таких кувшинах, как правило, водятся именно злые духи. Это известно каждому просвещенному археологу.

Мы смеемся. Смех у Герта клокочущий и приятный.

— Но жадность братьев в конце концов победила. Может быть, в этот кувшин духи не забрались. Но зато там полным-полно золота и бриллиантов. Они решили рискнуть и разбили его.

— Никаких духов?

— Даже намека!

— Так что же они обнаружили?

— Тринадцать книг. Тринадцать томов, переплетенных в кожу газели.

Я склоняю голову.

Герт хлопает ладонью по письменному столу:

— Находка сенсационная! И для археологов, и для теологов. Библиотека Наг-Хаммади! Среди всего прочего манускрипты содержали полный текст Евангелия от Фомы!

Я напряженно щурюсь, пытаясь вспомнить, что такое Евангелие от Фомы. По правде говоря, я никогда не был знатоком Библии. Но мне казалось, что Евангелий всего четыре.

— Евангелие от Фомы не было включено в текст Библии, — объясняет Герт.

— Не всем, однако, на долю выпадает участь быть отвергнутым Богом, — замечаю я. — А вы, специалисты, знали о существовании Евангелия от Фомы?

— Yes! Во всяком случае, в некоторой степени. Но никто не видел его целиком. До тысяча девятьсот сорок пятого года. Фрагмент Евангелия от Фомы, написанный по-гречески, ранее был обнаружен в Оксиринхосе в Египте. В Наг-Хаммади нашли полный список. И это еще не все — рукописи содержали так называемое Евангелие от Филиппа и списки диалогов Иисуса с учениками. Это почти еще один Новый Завет, сильно отличающийся от уже известного. А теперь послушай, вот что здесь самое важное! Написано все было на коптском языке!

— Да брось! На коптском?! — восклицаю я.

Мое восклицание — чистый блеф. Герт мгновенно улавливает притворство.

— Да-да, на коптском! — повторяет он. — То есть на том египетском языке, на котором говорили к концу существования Римской империи.

— Теперь, кажется, понял, — бормочу я, хотя, если честно, это преувеличение.

Герт улыбается понимающе. Видимо, такую улыбку он посылает неуверенным первокурсницам с косичками, в облегающих футболках.

— Пользуясь этим текстом, исследователи смогли реконструировать Евангелие от Фомы на языке оригинала — греческом. В отличие от тех Евангелий, которые вошли в Библию, и подобно тому, что наблюдается в Евангелии Q, Евангелие от Фомы мало говорит о рождении, жизни и смерти Иисуса. Оно содержит его изречения. Сто четырнадцать цитат, которые все начинаются так: «И сказал Иисус». Многие цитаты из Евангелия от Фомы чрезвычайно похожи на реплики в Евангелиях от Матфея и Луки. Исследователям стало ясно, что Фома использовал тот же источник, что и они. Понимаешь?

— Пытаюсь.

— Евангелие от Фомы косвенным образом подтверждает, что Матфей и Лука должны были обращаться к одному и тому же первоисточнику — тексту, который они повторяли и изменяли, создавая свою версию описания жизни и учения Христа. Самое интересное, что составитель Евангелия Q, будучи современником Иисуса, истолковывал его слова совершенно иначе, чем авторы и читатели Библии.

— Иначе говоря, это довольно щекотливый вопрос.

Герт кусает нижнюю губу и кивает:

— Еще бы! В тысяча девятьсот восемьдесят девятом году группа исследователей начала реконструировать Евангелие Q, сравнивая библейские тексты Матфея и Луки со списком Фомы. Уже одна эта работа вызвала бурную дискуссию о происхождении христианства.

Я смотрю на Герта. Он на меня. Он не понимает, куда я клоню.

Я спрашиваю:

— А что произошло бы, если бы Евангелие Q нашлось?

Герт задумчиво качает головой:

— Трудно даже представить. Такое событие способно отодвинуть обнаружение «Свитков Мертвого моря» и гробницы Тутанхамона на второй план. Нам пришлось бы переписывать историю религии.

Я не могу не мучить себя вопросом: неужели именно Евангелие Q хранится в золотом ларце, который спрятан в квартире у Рогерна?

Если бы я был главным героем фильма, я бы взломал деревянную коробку и вытащил ларец, чтобы удовлетворить свое (а также публики) любопытство. Но я мыслящий человек и серьезный исследователь. Ларец, который пролежал в земле так много лет, нельзя вскрывать, будто обыкновенную консервную банку. Открывать его должны профессионалы с максимально возможной осторожностью. Примерно так, как вскрывают раковину, чтобы извлечь жемчужину, не повредив при этом моллюска.

Если я сейчас поспешу, дело кончится катастрофой. В лучшем случае я поврежу содержимое ларца. В худшем случае памятник будет безвозвратно утрачен. Старый пергамент или папирус может в течение ночи превратиться в пыль. И при этом даже не пойму, что же такое я нашел. Я не очень большой знаток древнегреческого, иврита, арамейского или коптского.

Вывод один: ларец нельзя открывать.

Обаяние некоторых женщин воздействует непосредственно на мой гипофиз.[28]

Высокая женщина, золотистые волосы, зеленые глаза, тонкие губы, чуть заметные веснушки. Юбка плещется вокруг длинных ног, широкий серебряный пояс мягко обвивает талию. Под хлопчатобумажной блузкой видны упругие груди.

Два года я был влюблен в нее. Она наверняка знает об этом. Сейчас она стоит в дверях с той самой задорной улыбкой, которая когда-то очаровала меня. Это Кристина. Жена Каспара. Внешне она похожа то ли на дизайнера, то ли на манекенщицу, то ли на артистку бродячего цирка. На самом деле Кристина — специалист по социальной экономике. Заведует отделом в Центральном статистическом бюро. Когда мы учились в университете в Блиндерне, Кристина и Каспар жили в общаге на улице Маридальсвейен. Студенческая каморка. Джаз и блюз-рок. По выходным круглосуточное веселье.

Жизнь в общаге не для меня. Судорожные попытки изобразить сплоченность. Вечное брюзжание. Гора ботинок и туфель в прихожей. Сохнущие женские трусики на веревках в ванной. Ссоры. Долгие дневные и вечерние часы в гостиной. Кто-нибудь обязательно смотрит, что ты делаешь. Слышит, как ты отправился в туалет. Хочет обсудить с тобой книгу или кинофильм. Или сыграть в карты. Или посылает тебя к черту, когда ты решаешь стрельнуть у него самокрутку. За тобой следят, чтобы ты не пропустил очередь по мытью посуды. Собрания жильцов, общение, солидарность, трения, эротика, голосование по всяческим вопросам, самокритика. Все это не мое.

Однажды в праздник я ночевал в их спальне. Каспар и Кристина стали заниматься любовью на полу рядом со мной. Было раннее утро. В комнату проникал слабый свет. Я делал вид, будто сплю. Они делали вид, будто верили, что я сплю. Я помню сдержанные стоны Кристины, колебание их тел, пыхтение Каспара, звуки, запахи. Утром мы все притворялись, будто ничего не произошло.