Анатолий Ромов - Поединок. Выпуск 17
Внезапно застывшее лицо Эмили исказилось, из глаз брызнули слезы.
— Не могу больше терпеть! — вырвалось у нее. — Я стараюсь, стараюсь, но это уж слишком! — она зажала руками рот и ринулась к отверстию в стене — только косичка подпрыгнула.
— Эмили…
Джон кинулся за ней. Но прежде чем он добежал, она мгновенно выскользнула из пещеры. Энджел приплясывала:
— Она смылась! Старуха Эмили смылась!
Он опустился на пол около лаза. За спиной Энджел угрожающе подняла голос:
— А вы не уходите. Вы не должны идти к Эмили. Если вы пойдете к Эмили, я всем расскажу.
Не обращая на нее внимания, он полез наружу.
— Я расскажу. Я пойду к ним. Я скажу, что знаю, где прячется злой гадкий Джон Гамильтон. Я закричу. Около дома полицейский. Я закричу, и он услышит. Я закричу, заору. Я…
Голос Энджел оборвался, как только он вылез. В густых зарослях было так же темно, как в пещере до того, как зажгли свечу. Вытянув перед собой руки, он стал пробираться между ветвей. Впереди слышалось слабое позвякивание металла. Велосипед?
— Эмили! — позвал он шепотом. — Эмили! Подожди…
Неожиданно он выбрался из кустов. Впереди расстилался лес, испещренный серебряными пятнами лунного света. Он заметил тусклый металлический отблеск. Да, велосипед. Он побежал вперед и ясно разглядел Эмили. Догнал ее и взял за руку. Она резко шарахнулась от него:
— Не трогайте меня.
Он легонько оторвал ее руки от велосипеда, уронил его наземь.
— Эмили, ты же знаешь, что этому нельзя верить. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Ты же знаешь, что я послал Бака только потому, что так было проще. Зачем ты обращаешь внимание на нее?
— Вы ненавидите меня, — безутешно рыдала Эмили. — Вы сами это сказали. А я хотела помочь. Я старалась все уладить…
Он крепче прижал ее к себе:
— Ты же знаешь, почему я так сказал. Это из-за Энджел. Приходится делать то, что она хочет. Разве ты не понимаешь? Она же еще совсем маленькая и может выдать меня.
— Наверное, я все-таки люблю ее, — Эмили прижалась лицом к его груди. — Я знаю, что люблю ее, но я и ненавижу ее тоже. Она все время пристает ко мне.
— Ну, пожалуйста, Эмили! Ведь все зависит от тебя. Пусть делает что хочет. Завтра все кончится.
Он замолчал и обернулся, услышав, что сзади хрустнула ветка. Он смутно разглядел маленькую фигурку, крадущуюся к ним, и, когда он отскочил от Эмили, раздался оглушительный пронзительный вопль, многократно повторенный эхом среди окружавших их деревьев.
Джон почувствовал, как от испуга у него на лбу выступила испарина. Он бросился вперед, схватил Энджел и услышал, что она глубоко вздохнула, собираясь снова закричать. Как раз вовремя он прикрыл ей рот ладонью. Она стала вырываться.
— Скорее, Эмили, — скомандовал он. — Назад в пещеру.
— Полицейский! Он же слышал!
— Знаю. Но пещера…
Когда он поднял на руки отбивающуюся Энджел, раздался новый крик — долгий, печальный крик совы, настолько похожий на настоящий, что Джон не сразу понял — это кричала Эмили.
— Ну вот, Джон. Теперь он услышит совиный крик и подумает, что это кролик и сова. Все в порядке. Идите за мной — в пещеру.
У нее был радостный, возбужденный голос — ведь она спасла его. Эмили снова стала такой, как всегда. Он так был доволен этим, что даже неистово вырывающаяся из рук Энджел стала меньше страшить его. Эмили скрылась в зарослях. Он последовал за ней. Она пролезла в лаз, потом высунула руку, освещенную слабым светом свечи, горевшей сзади, и прошептала:
— Давайте сюда ее ноги. Закройте ей рот рукой. Я потащу ее. А когда она окажется внутри, все будет а порядке.
Они втащили Энджел в пещеру. Джон полез следом за ней. Энджел бросилась на Эмили с кулаками. Он оторвал ее от сестры, и она, обернувшись, осыпала его градом ударов.
— Я все слышала, — неистово колошматила она кулаками. — Я слышала, что вы про меня говорили! — Она бросилась ничком на постель, в ярости пиная землю ногами. — Ну, погодите, завтра я все расскажу. Вы меня не остановите! Я расскажу, что Эмили прячет Джона Гамильтона в пещере.
Конечно, она это сделает, думал Джон. Никаких сомнений в неумолимости этой детской ярости. Он навсегда восстановил Энджел против себя. И он не может помешать ей выдать его. Удержать ее силой невозможно. Какую бы историю ни сочинила Эмили, нельзя уговорить миссис Джонс примириться с исчезновением семилетней дочери. Нет, вся эта затея с детьми была безнадежна. Завтра Энджел явится в деревню — и все будет кончено. Эмили притихла рядом с ним. Вдруг она взглянула на него и с важным видом шагнула к Энджел:
— Ты ничего не расскажешь, — заявила она. — Ты думаешь, что ты очень умная, но ты ничего не расскажешь!
— Расскажу, расскажу! — обратила к ней Энджел опухшее, заплаканное лицо. — И тебя посадят в тюрьму. Вас обоих.
Эмили засмеялась и подбежала к ящику из-под апельсинов. Схватила Луизу, Мики-Мауса и Корову и сунула их в руки Джону:
— Держите их при себе. Не давайте их ей.
— Луиза! — вскочила на ноги Энджел.
Эмили кинулась к ней и вывернула ей руку за спину:
— Завтра, когда станет светло, мы вернемся домой, но ты ничего никому не расскажешь, потому что Луиза, Мики и Корова останутся у Джона. И если ты проговоришься, если ты вымолвишь хоть словечко, Джон их казнит. Он разорвет их на мелкие кусочки, раздавит их, вырвет им глаза. Он их казнит!
— Нет! — Энджел пыталась вырваться, глаза ее были полны ужаса. — Нет, нет! Отдайте мне Луизу! Отдайте Луизу!
— Клянись! Клянись Луизой. Перекрестись и скажи: чтоб мне сдохнуть.
Энджел сделала последний отчаянный рывок, пытаясь освободить руку, и захныкала, поняв, что проиграла:
— Клянусь! Чтоб мне сдохнуть, клянусь Луизой, что… что я не расскажу.
— И ты оставишь Луизу, Мики и Корову у Джона. И будешь помнить! Все время будешь помнить, что если ты нарушишь клятву…
— Буду помнить! Буду помнить! — отчаянно всхлипывала Энджел.
Эмили выпустила ее руку. Девочка кинулась на свою постель и спрятала лицо в одеяле.
— Ну вот! — Эмили обернулась к Джону. На ее блаженном лице была написана радость и удовлетворение. — Это удержит ее. А теперь надо спать. Вы ложитесь около выхода — поперек. Тогда она не сможет удрать.
Но Джон облегчения не чувствовал. И только посмотрев на Эмили, ощутил, что напряжение отпускает его. Поразительно, но Эмили удалось это! Он получит передышку. Починим магнитофон и, может быть, что-нибудь и придумаем. Если бы устроить какую-нибудь ловушку…
— Все хорошо? Теперь можно спать?
— Конечно, Эмили.
Девочка подбежала к Энджел:
