Александр Башибузук - Вход не с той стороны
Из пещеры вышел третий персонаж, африканец поменьше и постарше первого, но также вооруженный.
- Серж, если твой друг Миша еще раз меня назовет "чиорная пиодарисина", я ему перережу глотку, как петуху. Я не знаю, что это значит, но мне не нравится. И я Патрис, а не Педра.
- Спокойней, Патрис, я с ним поговорю. Где он?
- Спит. Нажрался арака, как свинья и спит. Что-то неспокойно мне, - Патрис покрутил головой.
Неспокойно стало и мне. Я приподнял ствол UМР и нажал на курок, стараясь прочертить трубой глушителя черту на стоявших почти в ряд контрабандистах. Глушитель защёлкал, как припадочный, и троицу швырнуло на песок. Если стоявшему первым Мамбе-Мишелю пули разворотили бок, то следующему за ним Сереже пули попали в грудь, звонко щёлкнув по рожкам. А Патрису-Педре экспансивные пули снесли уже верхушку черепа.
Мамба-Мишель дергался на песке, хрипел и пускал красные пузыри, остальные лежали без движения. Я пустил еще пару пуль в голову Мамбе, перезарядил автомат и, держа на прицеле вход в пещеру, выполз из кустов.
Присел на колено в стороне от входа, снял и прислонил к валуну снайперку. Что делать? Есть две РГДшки, но в пещере, кроме четвертого контрабандиста, еще двое людей, очевидно, пленных.
- Герда. Герда... красный. Красный цвет, - тихонечко шепнул я в рацию. Красным мы определили себе сигнал тревоги.
- Здесь Герда. Красный приняла. Где ты? - на этот раз Герда отозвалась моментально.
- Быстро экипируетесь и выдвигаетесь по берегу, ровно триста метров от лагеря в мою сторону. Ориентир - труп животного, за ним скала, за скалой, через тридцать метров - я. От скалы выдвижение скрытное. Перед выдвижением вызовешь меня. Как поняла, повтори.
- Приняла. Триста метров, труп животного. Скала, тридцать метров, ты. Последний отрезок - выдвижение скрытное. Вызову тебя. Через две минуты начинаем.
Вот и умница. А я... а что я? Миша же, по словам Патриса-Педро, нажрался и спит. А я аларм сыграл. В пещеру же иначе, как по одному не проберешься? И уже прошло пару минуты после моих выстрелов, но никто не выскакивает из пещеры с криком "какого хрена".
Я подождал еще пять секунд и, осторожно приблизившись к входу, отодвинул ветку и вгляделся внутрь. Внутри светло, очевидно, в потолке пещеры были отверстия, и солнечный свет внутрь проникал. Фонарь не нужен, да и нет его у меня. Перед выездом на полигон все не нужное оставили дома.
Низкий коридор длиной метра три, затем пещера расширялась и превращалась в высокий зал с отверстием на потолке. Овальной формы, метров пять в диаметре. Я осмотрелся и увидел около дальней стены две скорчившиеся фигуры в тряпье, со связанными руками и ногами, лежавшие без движения. Недалеко от них, на надувном матрасе, распласталась массивная фигура Миши и глухо похрапывала. По всему гроту разносился мерзкий запах сивухи. Да тут и красться не нужно. Я, тем не менее, осторожно подошел к бандиту, поискал глазами камень, автоматом бить по голове было жалко, UМР не калаш ни разу, и не нашел. Вот жалость-то какая... Где его оружие? Ага, на ящиках в углу лежит разгрузка, с пистолетом в ней. Автомата не видно. Попробуем так.
- Миш, Мишаня, вставай, давай бухнем. Вставай, урод, водяра есть.
- А... что, откуда? - Мишаня мгновенно пробудился, уставился на меня очумевшими глазами и... через долю секунды неуловимо быстро крутнувшись, влепил мне ногой в грудь.
Я отлетел к стене и выронил автомат. Ох, ссуука... лапнул по бедру, пистолет в лагере остался. Выхватил из ножен фирменный МОD-овский нож и вскочил. Ну давай, быстрый ты наш, посмотрим, кто шустрее.
Миша мазнул взглядом по пещере в поисках оружия, не нашел, вырвал из ножен на бедре здоровенный тесак и стал осторожно приближаться ко мне. Несмотря на грузность, двигался он ловко и пружинисто, нож держал в правой полусогнутой руке на уровне груди прямым хватом и чертил им неясные восьмерки в воздухе.
- Откуда ты взялся, уродец? - с последними словами он сделал два стремительных шага и, отвлекая меня взмахом левой руки, полосонул ножом сверху вниз, на середине движения изменил траекторию и прямым уколом ткнул ножом мне в лицо.
Медленно Миша, медленно. Я сделал шаг назад и в сторону, проводил клинком его руку, царапнув его по внешней стороне кисти, в свою очередь вывернув руку, сделал прямой выпад, целясь в его правое предплечье, в голову не доставал. Миша, нацелившийся продолжить движение вперед и ударить еще раз, налетел на клинок, ойкнул и резво отскочил назад. А как ты думал, Мишаня? Меня прапор Белотятько как-то раз заставил две тысячи раз подряд тыкать в манекен. Я на пятой сотне сдох и три дня руку поднять не мог, а через месяц делал в хорошем темпе и каждый раз попадал в кружок с пятикопеечную монету.
- Что такое, Мишаня? Больно? - поинтересовался я, по дуге приближаясь к нему и загоняя в каменный узкий карман в пещере.
- Ты кто? - Миша уже не мог держать нож в правой руке, я ему глубоко располосовал предплечье, и переложил его в левую.
- Твой страшный сон, Мишаня. Брось нож и ложись на землю, а то... - я швырнул ногой песок в его сторону, и когда он инстинктивно, на долю секунды, зажмурил глаза, сделал то же самое, что делал он в первом выпаде, только ткнул в предплечье левой руки. Он ловко и быстро отскочил, но наткнулся на стену и выронил нож на песок.
- Я же тебе говорил, дурачок, ложись... - это было для него лучшим выходом, на ножах я даже с Гердой почти на равных, целых секунд тридцать тягаться могу.
- На месте, - раздался голос Герды в наушниках.
- Выдвигаемся прямо. Красный - отбой. Возле трупов пещера, спокойно заходим, - скомандовал я, на всякий случай отойдя от Мишани на пару метров. Парень стоял на коленях, сложил руки, как примерный ученик в школе за партой. Зажимал раны руками, на обеих же руках.
Я, из некоторой понтовитости, даже автомат поднимать не стал. Так и стоял рядом с поверженным противником, держа в руках нож, а между нами валялся на песке здоровенный тесачина. Красивая картина получилась. Только чего-то ноги подрагивают и во рту пересохло.
В пещеру ворвались девочки и умилились.
- Это ты его пошматовал? - тихо поинтересовалась Герда, когда Мишаню спеленали и перевязали.
- Я, - скромно признался я.
Герда приблизила лицо к моему уху и жарко зашептала:
- Я тебя уже хочу... только какого хрена ты, придурок, автомат бросил и полез ножиками махать?
- Ну... так получилось. Я тебя тоже очень люблю, - не буду же я по пунктам объяснять, как я лоханулся. Непедагогично получится. Командир по определению не может лоханутся, он всегда лучший.
Я подошел к пленным и перерезал веревки на руках и ногах. Два сильно избитых худющих мужика, вполне взрослые, один моего возраста, второй лет на десять даже постарше, заросшие бородами, в живописных камуфлированных лохмотьях. Живые. Смотрят настороженно и жадно вслушиваются в нашу речь. А один на меня все посматривает.
