Луи Анри Буссенар - Охотники за каучуком
— Возможно, вы правы, — согласился Шарль, которого, наконец, поколебала настойчивая уверенность и доводы Хозе. Так будем сторожить всю ночь, как если бы нам в самом деле грозила серьезная опасность. Осторожность не есть малодушие, не правда ли? Нас теперь достаточно много, и у нас превосходное вооружение.
Порешив таким образом принять некоторые предосторожности, Шарль и Маркиз взялись стоять первую вахту, один на бателлао, другой на шлюпке, а товарищам своим предложили тем временем заснуть.
Шарль предусмотрительно опустил свой заряженный револьвер в карман шерстяной куртки, положил ружье у себя под рукой и устроился поудобнее на носовой части своего судна так, чтобы иметь возможность наблюдать и с того, и с другого борта своего бателлао.
Легкий ветерок поднялся вскоре и разогнал тучи надоедливых насекомых, жужжавших и роившихся над судами; таким образом, хоть на время, бедные пассажиры и экипажи обоих судов могли отдохнуть от них и их нестерпимой назойливости.
Это было, по-видимому, благоприятное обстоятельство, которое, с другой стороны, могло стать также и роковым в данном положении. Эти маленькие, беспощадные и неутомимые мучители человека являются в тропических странах автоматическими будильниками, мешающими заснуть. Но Шарль был не такой человек, чтобы поддаться сладкой дремоте, которая против воли овладевает человеком в эту тропическую ночь, так отрадно прохладную, да еще при полном отсутствии крошечных крылатых и бескрылых мучителей.
Он стоял уже около полутора часов на вахте и мысленно предвкушал уже окончание остающихся тридцати минут, когда он сможет, наконец, передать это скучное дежурство другому, а сам получит желанный отдых, как вдруг едва слышный плеск воды привлек его внимание.
Какая-то темная, черная масса, едва видневшаяся над водой, медленно плыла по течению, как будто ее несло водой, и постепенно приближалась к шлюпке.
Отдаление, а главным образом мрак тропической ночи мешали молодому французу решить сразу, что это был за предмет, хотя он ясно выделялся темным пятном на поверхности беловатых вод реки, и звезды в эту ночь проливали сравнительно яркий свет на землю.
Этот таинственный предмет имел, по-видимому, около двух метров в длину и тридцать — сорок сантиметров в ширину.
Шарль, устав глядеть на этот плавучий предмет, пришел, наконец, к такому заключению, весьма вероятному и правдоподобному.
— Это, вероятно, кайман, высматривающий себе добычу.
Шум громкого, отрывистого дыхания, доносившийся как будто со стороны плавучего предмета, придавал еще большую правдоподобность этому предположению.
Но вот кайман, увидев, вероятно, совершенно неожиданный для него предмет, то есть паровую шлюпку, на минуту приостановился, вспенил воду лапами, с шумом втянул в себя воздух, затем проскользнул вдоль кормы шлюпки и снова отдался на волю течения.
Шарль, питавший омерзение к этим отвратительным животным, не преминул бы в другое время пустить пулю в этого ночного бродягу, но к чему было тревожить сон и покой товарищей, истомленных дневной работой, ради простого удовлетворения антипатии к этим животным?!
Но едва только этот крокодил скрылся, как появились один за другим второй и третий, следуя в хвосте один у другого с той свойственной им ленивой небрежностью и вместе наглой смелостью, которая появляется у кайманов, когда их много, и они могут надеяться на свою силу.
— Черт побери! — воскликнул про себя Шарль. — И крокодилы в эту ночь пользуются прохладой и хотят поблаженствовать в холодке. Однако, провались они… Что за фамильярность! Или они еще не знакомы с речными судами, или здешние пловцы терпеливее наших на Арагуари или Апурема!
Между тем двое вновь прибывших кайманов также останавливаются при виде паровой шлюпки и внимательно разглядывают ее, затем медленно подплывают друг к другу, сопят, выдыхают воздух, плещутся в воде и затем скрываются по направлению к берегу.
Шарль, которого эти крокодилы скорее заинтересовали, чем встревожили, так как только те, кто проводит долгие ночи на страже, знают, что в такое время малейший пустяк является развлечением, теперь с удовольствием замечает, что время его вахты прошло.
Тихонько, чтобы не разбудить других, он идет будить сеньора Хозе, который встречает его громким и широким зевком и бормочет невнятным, полусонным голосом.
— Как? Уже?! .
— Благодарю покорно, милейший приятель! «Уже? " Это очень мило! Вы, очевидно, прекрасно всхрапнули за это время, а я там сидел да звезды считал… Это уж не так весело… Ну, берите свой револьвер и карабин… вот так! .. Ну, теперь вы готовы?
— Да, сеньор, готов… да… конечно, конечно, я готов…
— Да вы стоя спите, сеньор Хозе!
— Не беспокойтесь… я ничего не проморгаю… Я держу ухо востро! Ничего подозрительного не было? Не так ли?
— Ничего! Я видел только трех кайманов, которые подплывали к паровой шлюпке, затем спокойно удалились.
— Ах, да, кайманы! — зевая повторил шкипер. — Да, да, они здесь очень смелы… я знаю… Спокойной ночи, сеньор!
— Спасибо, сеньор Хозе; а вам благополучной и приятной вахты!
Спустя пять минут, как бы по уговору, Шарль, растянувшись в своем гамаке, а мулат, сидя на шлюпке на носовой части бателлао, заснули оба почти в одну и ту же минуту и заснули как-то разом, точно убитые.
Трудно сказать, сколько прошло времени, но вдруг Шарль пробудился скорее от какого-то жуткого, почти болезненного предчувствия, чем от своеобразного звука, раздавшегося в ночной тишине. Как и все жители лесов, Шарль спал чрезвычайно чутко и даже сквозь сон различил характерный протяжный вопль, который вызвал у него досадливое восклицание: он сразу узнал крик кайманов.
— Опять эти проклятые твари! — воскликнул он сердито. — Так они не дадут мне спокойно спать сегодня! Гром и молнии! Если так, то пусть я переполошу всех, пусть подыму тревогу, но непременно пущу пулю в первого из них, который подойдет ко мне на ружейный выстрел!
Но вдруг его охватывает весьма естественное недоумение. Он мигом обрывает свою речь и приостанавливает свой порыв мщения. Он вдруг почувствовал, что бателлао уже не причален к корме шлюпки, а его тихонько несет течением вниз по реке, а очертания шлюпки сливаются с прозрачной мглою ночи.
Кроме того, целый отряд кайманов сопровождает бателлао, конвоируя его в строгом порядке, чинно и неотступно, не удаляясь далее чем на семь или восемь метров от судна.
Как человек, хорошо знакомый с расположением своего судна, Шарль, не теряя ни минуты, выскочив из шлюпки, кидается на носовую часть, хватает якорь, крепко прикрепленный к своему канату, и, без всякой посторонней помощи, закидывает его изо всех сил в реку, вслед затем увесистым ударом кулака будит мулата, спящего, как праведник.
