Холодные воды Китежа (СИ) - Канра / Горик Дана

− Тебе не нравится учиться в России, у себя на родине, а, магичка?! Может быть, в вампирскую Европу хочешь?! – прорычал он, сверкая глазами от злости.

Рада скрестила руки на груди и шагнула назад, но зрительный контакт не разорвала, зная, что отлично умеет гипнотизировать взглядом, особенно таких крикливых подонков.

− Хочу, − сообщила она с хладнокровным достоинством. – Сразу после восьмого класса чаропортируюсь туда и сдам экзамены, а ты сиди в Китеже до старости и вари зелья из петушиных перьев.

Пока Игнат оторопело осмысливал услышанное, к толпе приблизилась высокая крепкая Влада и недолго думая, отодвинула плечом всех, кто мешал ей пройти к доске. Особо строптивым она еще и наступила на ноги, поскольку пребывала в самом скверном расположении духа из-за новых Лириных шуточек. Недавно ее еще и вызывали к директору, где Айвет прочитал ей долгую нудную лекцию о том, как обязана себя вести порядочная и приличная ученица Чарослова. И, если отбросить в сторону весь официоз, то таковая должна не шуметь, не выходить без повода из школы, не бегать по коридорам, и желательно вовсе не существовать. Айвет бы с огромным удовольствием отчислил бы всех девочек и девушек из школы, и лишь закон об обязательном обучении магов и ведьм от десяти до семнадцати лет держал его в узде.

− Такое происходит раз в сто лет, − тихо и нараспев произнесла Ева, появившаяся за спиной у Влады. – Сегодня настал тот день.

И все замолчали, глубоко задумавшись над многозначительными словами, ухмылялась только Лирка, бесстыдно шаря телепатией по чужим умам. Владе в кои-то веки не хотелось ее прибить: она вспоминала историю Чарослова. По преданию школу основал сам Перун, повелев заложить первые камни волхвам. Время шло, Чарослов становился все больше похожим на неприступную крепость, но баланс Темной и Светлой магии был единым. Для того и требовалось четкое разделение колдунов и ведьм. Долгие века они звались Темным Собранием и Светлым Собранием, и только после победы Светлых в жестокой войне стали зваться Клубами. Мир не стоял на месте, а Китеж и Чарослов старались угнаться за ним.

Впервые с сентября четыре девушки, успевшие стать то ли подругами, то ли близкими приятельницами, несмотря на сложные отношения Влады с Лирой, встретились в пустой, просторной и прохладной комнате отдыха. Здесь в единственное большое окно врывался холодный свет серого неба, а в маленьком камине чадил скупой огонь вперемешку с сизым дымом: вместо хороших дров использовали то ли ветки, то ли кору, то ли хворост. Стоявший в центре круглый стол был накрыт обрезком скатерти-самобранки, и девушки, уставшие после утренних занятий, сели за него.

− Хочу кофе и пирожное, − скромно сказала Веста.

− Бутерброды и чай, − пожелала Лира.

− Двойной бургер и газировку со льдом, − заказала Влада, запоздало пожалев о своем решении, вспомнив о возможности переохладиться и схлопотать простуду. Но было поздно – еда и напиток уже оказались перед ней.

− Фисташки, − обронила Ева.

Обычно они обедали в столовой, сегодня можно было позволить себе расслабиться и все как следует обсудить – но обсуждение вышло очень коротким. Каждая думала о своем. Владе тоже хотелось помолчать и поразмыслить подольше, не делая поспешных выводов, жаль, что время не ждало. Вздохнув, она перевела взгляд на окно. Очень скоро придется делать выбор, оставаться ли в Чарослове на пятый год обучения или идти в ученицы к опытной ведьме или колдуну. От того, чем она захочет заниматься, зависит буквально все.

В Китеже у Влады остались родители и семилетняя сестренка Ольга. Жили они бедно и наверное хотели бы скорого взросления старшей дочки, а чего хочет она сама, кроме того, чтобы дать в глаз Лире, Влада пока не знала.

− Я пойду пробоваться в Темный Клуб, − произнесла она отрывисто, совсем неожиданно для себя.

У Лиры удивленно взметнулись вверх тонкие брови.

− Ты – в Темный?

− Можно подумать, ты − нет.

− Я была, есть и буду темной, − ухмыльнулась Лира, − а ты светлая, сильная и наивная. И такой останешься всегда.

Влада промолчала, размышляя над внезапными, острыми и удивительно правдивыми словами – она всегда стремилась к свету, но в ее душе слишком много зла, нетерпения, тревоги и гнева, и все это постепенно обращается в нехорошую муть. Разве не так образуется тьма, окутывая ведьминскую душу, какой бы невинной та не родилась? Разве не несут с собой яркие сильные чувства вред и разрушение?

− Я пойду в Светлый Клуб, − промолвила Ева, нарушив нависшую тишину – глухую и нехорошую, и стройный ряд Владиных мыслей.

Веста не сказала ничего, но с ней и так все ясно: нерешительная девочка с огненными волосами светлая до мозга костей, и ее ни за что не отправят к Темным. В последнее время она выглядела потерянной и замкнутой в себе, так что Влада решила спросить:

− У тебя все хорошо?

Веста устало взглянула на нее и вымученно улыбнулась.

− Не очень хорошо, только я честно пытаюсь. Иногда мой дядя наводит на меня дурные сны.

Сочувственно мяукнув, белоснежная Бланка прыгнула к ней на колени.

Не зная, как помочь подруге и чем ободрить, Влада лишь сочувственно обняла ее за плечи. В их классе нет ни единого отличника по зельеделию, не к кому и обратиться, разве только сварить настой для сна без сновидений самой. Самый простенький отвар из мяты, пустырника и ромашки, но все травы для зелий хранятся в кабинете зельеделия, и единственный способ его раздобыть – пробраться ночью в класс и стащить. Это чревато. Мало того, что территория кишит призраками и разной мелкой нечистью, изгнанной из Дремучего Леса, так еще в темноте можно перепутать и взять не то. Да и просто могут поймать за кражей, но об этом Влада старалась не думать. Ей в принципе не нравилось нарушать законы, в том числе и школьные.

А как еще поступить, когда подруге плохо?

− Иди… − мурлыкала Чара, гордо восседая на коленях хозяйки и гипнотизирующее взирая на нее добрыми зелеными глазами. – Принеси травушки, сделай зелье и помоги Вестоньке, а то ее кошка бегает по замку и спрашивает у всех подряд котов, нет ли у кого валерьянки.

− Для нее?

− Для хозяйки! – Чара недовольно ударила полосатым хвостом. – Представляешь такую кошачью преданность?!

Влада устало потерла глаза озябшими пальцами. Она ничего не представляла. Она металась между возможностью совершить зло и одновременно добро, и абсолютным бездействием, и наконец, сделала роковой выбор, ведь смотреть на ночные страдания Весты каждую ночь было все труднее и печальнее. И в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое октября Влада выбралась из постели, стараясь создавать как можно меньше шума, приоткрыла жалобно скрипнувшую дверь девичьей спальни, побрела, ежась от холода, к ведущей в класс лестницы. На ногах у нее были вязаные толстые носки, едва умещающиеся в тапках, а поверх пижамы Влада натянула свитер, только это плохо спасало от ночного пронизывающего холода.