Юрий Гаврюченков - Сокровища Массандры
- Нет, - сказал Макс.
- Ага, сейчас, - девушка нырнула за бутылками.
Макс убрал деньги.
- Кстати, - напомнил он, когда продавщица выставила три "Тельника". - Вы мне ещё сдачу должны.
- Сейчас, - пока она крутилась у кассы, Макс поспешно сунул Майе пиво. Возиться с запихиванием в пакет он не решился.
- Вот, пожалуйста.
Макс взял протянутую сдачу и потребовал:
- А пиво?
- Пиво? Извините, - пробормотала девушка, окинув взглядом пустой прилавок. Взгляд у неё тоже был пустой. Бутылки, впрочем, появились без задержки. - Ещё что?
- Ещё вы мне хотели сдачу дать, - нашёлся Макс.
- Точно.
Когда девушка отвернулась к кассе, Майя громко шепнула:
- Хорош, завязывай! В мешке уже места нет!
- В карманы положим! - огрызнулся Макс, деловито рассовывая бутылки. Они и в самом деле не помещались в сумку. - Грех от халявы отказываться, когда она прёт.
Он управился вовремя. Продавщица сыпанула в тарелочку сдачу и ошалело спросила:
- А я вам пиво разве не давала?
- Да нет ещё, не давали, вот, жду!
- Минуточку.
- Шизня! - вздохнула Майя.
Этим она, вероятно, спугнула халяву. Выставив бутылки, девушка припомнила:
- А сдачу я вам уже давала?
- Да, спасибо, - сообразил Макс, что лучше не дразнить гусей, если у жертвы в голове завертелись какие-то колёсики.
Забрав бутылки, которые уже пришлось нести в руках, прохиндеи отчалили от хлебной точки. Учитывая тот факт, что пиво в XXI веке превратилось для большинства россиян во второй хлеб, а для производителей пенного напитка - в булку с маслом и чёрной икрой, ларёк по своему воздействию оказался чем-то вроде благотворительной столовой для неимущих.
- Впервые такое вижу! - изумилась Майя, когда они остановились в некотором отдалении от пивного Эльдорадо и стали растусовывать бутылки. Восемь штук влезло в пакет, пару Макс засунул в карманы куртки, а две тут же откупорил.
- Она удолбанная была, - хмыкнул он, протягивая Майе пенящуюся бутылку. - Обкурилась анашой, наверное. Я сразу заметил, что барышня как-то совсем уж запредельно тормозит. Может быть, теперь тебе пойти что-нибудь купить у неё?
- Нет, - отрезала Майя, привыкшая доверять интуиции. - Довольно, и вообще пора уносить ноги, пока на охрану не нарвались.
- Тогда домой! - Макс представил себе патруль колдырей из ближайшего двора, нанятых владельцем ларька сторожить ночью свою лавчонку, и быстро поймал машину.
Они приехали на "Электросилу" в начале второго. На кухне Майя выложила на стол кучку очищенных от кошельков купюр и пару мобильных телефонов. Всего набралось семнадцать тысяч триста рублей. Пляски на танцполе приносили хорошую прибыль. На эти деньги можно было вдвоём доехать до Чёрного моря, вернуться и при некоторой экономии отдыхать там целую неделю.
- Завтра покупаем билеты! - заявил Макс. - И ещё, мне нужны все твои паспорта.
Глава Шестая,
в которой Майя покупает билеты, а Макс соединяет воедино тёмное искусство аппликации, фотографии и каллиграфии.
Майя упорхнула рано утром, обещав завезти паспорта и фотографии. Макс выдал ей ключи без всякой опаски. При необходимости поменять замки было несложно, да и в холостяцкой квартире не имелось ничего ценного. К своим тридцати пяти годам сколь-нибудь существенного движимого имущества Макс не нажил.
В начале девяностых, когда деньги текли рекой и сами прилипали к рукам, он купил жильё на Московском проспекте, перестав скитаться по съёмных хатам. Тогда же в квартире завелась неброская мебель, холодильник и видеодвойка. 12 октября 1994 года счастливая пора кончилась. Валютный обвал "чёрного вторника" ударил по мелким и средним держателям долларов, разорив многих и опустив почти всех, а именно это травоядное племя составляло кормовую базу Макса Верещагина. Так завершилась эпоха шального заработка и мотовства, когда деньги на повседневные расходы отмерялись из пачки сантиметрами, а пачка всё не кончалась и не кончалась.
Не имея привычки к накопительству, Макс оказался на мели, но постепенно восстановил благосостояние вслед за источником обогащения. Он привык жить в своё удовольствие и никогда не откладывал запасы на чёрный день, будучи уверен, что всегда сумеет поднять денег на пропитание. "Лох не мамонт, - любил повторять Макс, - не вымрет." Сам он не хотел походить на жвачное животное, обрастающее толстым слоем сала, зная, что настанет день, когда какой-нибудь ловкач сумеет его обезжирить. Макс не держался за вещи и безо всякой опаски доверил ключи своей ушлой подруге. В худшем случае, он потеряет телевизор. В лучшем - завоюет доверие коллеги. Впрочем, то и другое он считал маловероятными крайностями. Более вероятным представлялся один из компромиссных вариантов, которые во множестве лежали между ними. Полное доверие, конечно, невозможно среди мошенников, а вот частичное уже похвально. Майя ушла, оставив всю вчерашнюю добычу. Её поступок вселял в сердце Макса надежду съездить с симпатичной девушкой на юг и, если не найти клад, то замечательно там отдохнуть.
Будучи уже зрелом возрасте, он оставался убеждённым холостяком. Не с руки преступнику обзаводиться семьёй. Какие дети, когда могут в любой момент замести и дать срок? Кроме того, баба в доме - это обуза, которую жулик терпеть не мог. Он привык вести разгульную жизнь и дорожил свободой, но теперь был готов пересмотреть свои взгляды. Майя была самой необычной из когда-либо встреченных женщин. В 35 лет Макс втюрился по уши, хотя ещё не осознал всей глубины своего падения.
Несмотря на бурно проведённый вечер в "Просперо", Макс был готов к подвигам, главным из которых стала необходимость хорошо выглядеть. Перспектива обзаведения кучей паспортов вынуждала посетить фотоателье.
Макс Верещагин имел фотогеничную внешность и неизменно удавался на снимках. Однако для карточки в паспорт мало было получиться хорошо, надо было получиться добропорядочно, чтобы любой придирчивый мент и другой государственный служащий, пограничник или работник таможни, посмотрел на фото и немедленно уяснил, какой перед ним безобидный обыватель. Для поездки в ближнее зарубежье, сохранившее большую часть повадок советской республики, Макс предпочитал выглядеть не крутым, но законопослушным.
Покрутившись перед зеркалом в ванной, он при помощи бритвенного станка и смачиваемой под краном расчёски привёл себя в божеский вид. Внешность не смогла испортить даже прогулка по жаркой пыльной улице до магазина, при котором размещался в отдельном загончике фотограф. В ателье Макс ещё раз полюбовался на своё отражение и остался доволен. Мастер навёл на него трубу дорогого цифровика и полыхнул блицем.
