Георгий Тушкан - Джура
Все настороженно притихли. Мужчины опустили головы, а женщины в испуге отбежали назад и спрятались за спины мужчин.
Узников подвели к виселицам. Толпа затихла. Джура услышал хриплый голос Саида:
— Гляди, бочки с железными гвоздями и палач с мечом! Видно, они не сразу нас повесят.
Джура невольно посмотрел на Саида. Тот время от времени шумно втягивал воздух сквозь стиснутые зубы. Чжао стоял спокойно. Он глазами искал кого-то в толпе.
Джура взглянул в сторону памирских гор. Он думал о потерянной родине. Самым тяжелым для него было сознание, что он погиб из-за собственной самонадеянности.
— Сам виноват, сам виноват! — твердил он тихо, представляя себе, что в это время Таг охотится в Маркан-Су на архаров, а строгий Козубай, может быть, и думает о нем, Джуре, но осуждает его поступок, недостойный джигита из славного рода большевиков.
Сознание, что он, Джура, погибнет не в бою с врагами, а после позорной пытки, возмущало его гордость.
Около помоста узники заметили Кипчакбая. Его окружали всадники.
— Охрана! — сказал Саид.
— Крепись! — сказал Чжао, крепко сжимая руку Джуре.
Джура удивленно посмотрел на него. Враги не услышат от него ни стона, ни крика. Они увидят, как умеет умирать настоящий человек!
На бочку, которую поставили стоймя, влез худенький старичок с провалившимся ртом и выпирающим вперед подбородком. Джура узнал его. Это был Махмуд, который мучил Джуру песнями. Вот кому он с радостью перегрыз бы глотку! Махмуд обратился к толпе.
Он много говорил о преступлениях Чжао, Джуры, Саида. Главная их вина, по словам Махмуда, заключалась в преступлениях против веры, поэтому-то Кипчакбай обрекает их на самые жестокие пытки, которые постигнут всякого, кто словом или делом посмеет мешать мулле Кипчакбаю в его делах.
Когда Махмуд приступил к перечислению пыток, которые ждали преступников, вдали послышался конский топот. Стража преградила путь верховому, но он громко закричал, что у него неотложное дело. Кипчакбай возмутился: его оскорбила такая непочтительность. Однако он дал знак пропустить всадника. Тот, подскакав к Кипчакбаю, что-то тихо ему шептал. Кипчакбай внимательно выслушал гонца.
Вдруг Джура увидел Тагая, который, в свою очередь, шепнул что-то Кипчакбаю. Кипчакбай нетерпеливо отмахнулся. Он засунул руку в мешочек, протянутый верховым, и вынул оттуда золотые монеты. Заметно взволнованный, он уронил золотой на землю.
Всадник успел рассказать Кипчакбаю, что в том месте, где зарывали павший скот, было обнаружено подземелье с большими сокровищами.
— Гони за мною заключенных! — крикнул Кипчакбай, направляя коня к «собачьим холмам».
Тагай преградил ему путь.
— Нужно спешить с казнью! — крикнул он Кипчакбаю.
— Ну, — ответил Кипчакбай, — казнить всегда успеем. Они у меня в руках. Там, — он показал плеткой в сторону «собачьих холмов», — нашли клад… Небольшой, — быстро добавил он. — Там, сам знаешь, множество собак. В подземелье полез было мой человек, так собаки его загрызли насмерть. Пусть эти полезут.
— Кипчакбай, ты потерял голову! Что скажет имам Балбак? Ведь это казнь для устрашения. В народе волнения. Ты знаешь, как нелегко и нам и китайским чиновникам, о которых кричат, что они продали край вольных людей. Нужно показать свою силу. Ты очень любишь золото, оно тебя погубит.
— Я немного уделю тебе добытого, — ответил Кипчакбай, — если ты мне поможешь…
— А что скажет имам Балбак, если ты отменишь его приказание о казни?
— А кто сказал, что я отменяю казнь? — сердито спросил Кипчакбай. — Я просто изменяю вид казни… Счастье ждет многих из вас, — обратился он к узникам. — Вы будете моими казюками. Кто больше добудет золота, того я освобожу.
Когда узников увели, он громко объявил собравшимся, что для преступников избран новый вид казни: их загрызут собаки.
Толпа двинулась на холмы, догоняя идущих впереди узников.
— Кто такие казюки? — спросил по дороге Джура у Чжао.
Чжао ответил:
— Так называют кладоискателей еще со времен Абабакра. Абабакр в поисках золота приказал раскопать все древние развалины. В Яркенде по его приказу узники раскопали все старинные крепостные постройки. Рыли много лет.
— А куда Абабакр спрятал свое богатство? — спросил Саид, и его глаза заблестели.
— Войска твоего тезки Саида расхитили эти сокровища. Абабакр бежал в горы, и часть богатства затонула при переправах через реки.
— Какие реки? — снова спросил Саид.
— Да ты что, искать думаешь? Мы сейчас будем казюками. И, значит, пока будем жить.
— Временно? — спросил Джура.
— Временно, — ответил Чжао.
Осужденные приближались к холмам. Еще издали они увидели множество собак.
— Это «собачий город», — сказал Саид. — Здесь много веков назад жили люди. Теперь в ямах на месте города живут собаки. Днем они стаями бегают на базаре. Если прийти сюда ночью — загрызут. У них холмы поделены между стаями. На каждом холме вожак.
Перед одной из ям стояли несколько человек. Вокруг сплошной стеной стояли собаки.
— Здесь! — сказал верховой, сопровождавший Кипчакбая.
— Лезьте! — гневно закричал Кипчакбай узникам.
Узники боялись двинуться.
Басмачи выстрелами и ударами винтовок очистили вход в дыру.
Один из узников, незнакомый Джуре, полез в подземелье, но почти сейчас же оттуда послышался отчаянный крик. Его вытащили с искусанным лицом. Никто не решался последовать примеру несчастного.
Кипчакбай злобно крикнул:
— Вы трусы! Я прикажу отрубить вам головы.
Джура переглянулся с Чжао. Тот показал ему глазами на дыру.
II
Джура медлил спускаться в подземелье.
— Боится! — сказал громко кто-то в толпе.
— Чего ему бояться? — ответил другой. — Все равно умирать, а полезет — может быть, и жив останется.
Джура смотрел на горы, видневшиеся вдалеке, на слепящее солнце, затем взгляд его остановился на норе, откуда доносился злобный лай. Джуре мгновенно пришла мысль поквитаться с Кипчакбаем.
— Дайте саблю, — сказал Джура, — а то нечем воевать с собаками!
Ему дали саблю.
Однако охрана, заметив его пристальный, цепкий взгляд, устремленный на раиса, сомкнулась, и Джура, взглянув на Чжао, увидел в его глазах осуждение. Чжао мигнул на холм. Джура вздохнул и подошел к яме.
Яростный лай ошеломил Джуру только на мгновение. Опустившись на локти, осторожно тыкая саблей впереди себя, он полез в нору, вырытую собаками.
Загородив своим телом свет, Джура сразу очутился в темноте и вскоре увидел множество собачьих глаз, искрившихся во мраке.
