Свет в океане (СИ) - "-Edelweiss-"

— Я правда, правда хочу, чтобы вы меня вспомнили, — пробормотала Гермиона, отчаянно вытирая мокрые щёки. — Но мне так страшно! Вернитесь. Пожалуйста, пожалуйста, вспомните меня, — она схватила отца за куртку, и тот, упав на колени рядом с дочерью, крепко её обнял.

— Ну будет тебе, Зайчонок.

Гермиона вскинула на него покрасневшие глаза, ну точно как у какого-нибудь кролика. Что не мешало сиять им ярче звёзд.

— Папа?

Мэттью Грейнджер поцеловал её в макушку.

— Я здесь, родная.

— Ох, моя милая, — погладив дочь по щеке, пробормотала Джейн. — Где же ты была всё это время?

Гермиона приподнялась на коленях и обхватила родителей руками — и вот они трое уже сидели на земле, сжимая друг друга в объятиях. Теодор тактично отошёл на пару шагов назад. Шишка под ним хрустнула, и Гермиона тут же посмотрела на Тео.

— Только попробуй втихаря скрыться, Теодор Нотт! — сказала она, и это звучало почти угрожающе. — Иди сюда сейчас же! От одного объятия ты не растаешь.

Тео робко подошёл к Грейнджерам, и Мэттью без колебаний притянул его к ним.

Комментарий к Глава 41 — «Улитка»

1) «Pegasus» — немецкий бренд велосипедов.

2) Актиния (морской анемон) обеспечивает рыбе-клоуну безопасное убежище, а та оберегает актинию от других коралловых рыб, представляющих угрозу уже для морских анемонов. При этом ядовитые щупальца актинии самому «клоуну» не приносят никакого вреда.

3) Джеральд Даррелл — знаменитый английский натуралист, писатель, основатель Джерсийского зоопарка и Фонда охраны дикой природы.

========== Глава 42 — «Тайный друг» ==========

20 апреля

— Блестящее выступление! — прочитала Гермиона и отложила газету.

Скитер не скупилась на похвалу. Вероятно, пыталась загладить осенний инцидент с помолвкой. Зря старалась. Гермиона не испытывала и одной десятой радости, на которую рассчитывала. Да, её проект получил высокую поддержку. Да, главы отделов и лично Кингсли Шеклболт приняли её речь благосклонно. Да, всё прошло гладко. Гарри даже умудрился проникнуть на собрание: закончив выступление, Гермиона увидела в воздухе его взявшуюся из ниоткуда руку с поднятым большим пальцем. Что бы она делала без друга? Но чего-то не хватало — причём настолько, что Гермиона не могла найти себе места. В душе было пусто, и эту пустоту ничем не удавалось заполнить.

— Нельзя! — прикрикнула она, когда Живоглот ударил лапой по свисающему из вазы розовому бокаловидному бутону. Букет шикарных роз «Pink Floyd» в первые же минуты после окончания совета ей вручил Рональд. Это много значило. Они мало общались после его дня рождения, и Гермиона всерьёз переживала, как бы в их многолетней дружбе не произошёл раскол. Обошлось. Рон выглядел довольным жизнью и собой. Он занимался семейным магазином, что его целиком и полностью устраивало.

В соседней вазе попроще стоял подарок Монтроуза — пять «длинноногих» гербер. Живоглот не мог дотянуться до лепестков, не свалив всю композицию, поэтому даже не рисковал. На подоконнике в кувшине аккуратно сидели белые тюльпаны. Открытка, пришедшая с ними, была больше самого букета. Гарри был весьма красноречив и восклицательных знаков как всегда не пожалел. Тео оказался не столь многословен, но три великолепных пурпурных орхидеи искупали скупость сопроводительного письма. Часть подарков Гермиона оставила в рабочем кабинете. Она не понимала, почему её так поздравляли, словно она открыла новый материк, где сплошь текли кисельные реки, а по облакам скакали пони в балетных пачках.

— Нобби Лич — первый и пока единственный магглорождённый министр магии, — объяснил ей Монтроуз, — однако его политику считают провальной. Абраксас Малфой так постарался, что Лич покинул пост раньше срока. С тех пор ни одному магглорождённому не удавалось вызвать к себе народную любовь в стенах этого учреждения, мисс Грейнджер. Вы — исключение. Старая гвардия чистокровок больше не помеха. Вы будете среди смельчаков-энтузиастов, которым предстоит построить новый мир на ненужных обломках того, что достался нам после Волдеморта. Так многие считают, не переживайте.

Она не переживала.

На обломках, говорили ей они: магглорождённые коллеги, полукровки из вновь набранных отделов, старые друзья из Ордена Феникса.

Они торжественно поручали ей построить для них новый мир на обломках старого, всё равно что возвести колонны, стены и крышу дома на месте расчищенного пустыря.

Ненужные обломки. Кому решать, что нужно, а что нет? Кто ведёт перечень?

Обломки. Странное слово. Причудливое. Что-то было, а потом оно сломалось. Или его сломали. Но оно не исчезло в никуда, не растворилось без остатка. Оно ещё здесь. Как части кораблей после кораблекрушения. Они ещё держатся на воде какое-то время и лишь спустя часы, дни, а иногда и недели уходят на глубину чуждых им океанов. И даже там они остаются самими собой, пока время и подводные жители не обратят их в прах.

Обломки тоже кому-то дороги, как стрелки часов с именами братьев миссис Уизли, спрятанные на чердаке «Норы», как кольцо Ориона Блэка, которое Кричер вытащил из мусорки, как осколки Воскрешающего камня, которые Гарри носил с собой.

— Живоглот, я не шучу! — воскликнула Гермиона, пресекая новую попытку кота добраться до цветов. — Я тебе всыплю.

Кажется, подействовало. Кот унёсся на кухню и спрятался за холодильник. Слава Мерлину, тот работал без сбоев, иначе бы торт-мороженое, который Гермиона купила, превратился бы в холодную кляксу. Но всё под контролем. Гермиона сдерживала себя и не колдовала в квартире, оберегая как собственные нервные клетки, так и остальных жильцов дома.

Она считала, что ведение быта по-маггловски её дисциплинировало. Гарри был в корне не согласен. Он говорил, что ей дисциплинировать себя уже некуда. Сам он умудрялся изолировать от магии одну комнату в своём коттедже в Годриковой Впадине и мог всю ночь смотреть в ней обожаемые боевики. Впрочем, в той деревушке всё было не как у людей. Магглы и маги жили там вместе так долго, что, казалось, сама магия пошла на некоторые уступки. Забавно.

Гермиона услышала, как в комнате что-то щёлкнуло и, удостоверившись, что Живоглот не собирается в скором времени показать нос из-за холодильника, пошла посмотреть, что там происходит.

Афина — почтовая сипуха Блэков, научившаяся отодвигать оконную щеколду лапой — оторвала клювом письмо, притороченное к лапе, и собиралась дать дёру.

— Стоять! — воскликнула Гермиона.

Сипуха испуганно вжала голову в пернатые плечи.

— Ни с места, — выдохнула Гермиона. Она сама не ожидала от себя такой прыти — подскочила к окну и захлопнула его прямо перед совиным клювом. — В этот раз ты дождёшься ответа.

Афина смиренно прошлась по подоконнику и уселась неподалёку от тюльпанов Гарри. На Гермиону птица упорно не смотрела. Обиделась. Гермионе тоже было на что обижаться. Последний раз в конце марта, когда Афина проделала тот же трюк и смылась так же тихо, как собиралась провернуть и сегодня, письмо от Регулуса было просто возмутительным.

«Поздравляю! — написал он. — Искренне рад за тебя и твоих родителей. Я не сомневался, что всё получится. От всей души желаю вам счастья». И подпись не забыл. Куда без неё? «Р.А.Б.»

Разве не возмутительно? Разве не возмутительно коротко? Нет, дело вовсе не в жажде поздравлений. Её заслуги в том, что произошло в лесу Дин, было мало. Основной путь, приведший её и родителей к утиному озеру в хвойной рощице, проложили Теодор, его мама Агнесс и Арнольд Миргурд. Гермиона сама была ведомой. Чего она ждала от Блэка? Чуточку участия? Так вот она, чуточка.

Гермиона нетерпеливо задёргала ленточки, оставшиеся на новом письме. Когда конверт оказался у неё в руках, Гермиона обернулась к Афине, так и норовившей выскользнуть на улицу.

— Извини меня. Я прочту и напишу твоему хозяину ответ.

Сипуха, немного оттаяв, покровительственно ухнула.

Гермиона улыбнулась и вскрыла конверт. Внутри была открытка. Маггловская. С видом на море. На обратной стороне — несколько затасканных вежливых фраз. Гермиона прочла их несколько раз: сначала про себя, потом вслух коту, затем зачем-то крылатой вестнице. Дурацкие острые буквы. Как по линейке. Вензеля. Ещё одно сухое, как чешуйки саламандры, поздравление. На этот раз с успешным выступлением перед чародеями.