Виктор Пронин - В исключительных обстоятельствах
Два месяца в госпитале. Лучшие врачи по приказу самого Франко днем и ночью дежурили у его постели. Из Берлина были доставлены какие-то чудодейственные лекарства.
Педро выздоровел, однако к летной службе оказался непригодным. Болтался без дела, пока однажды его не вызвал генерал из разведывательного управления и передал ему личное пожелание Франко — пробраться за линию фронта и внедриться в штаб интербригады. Педро. человека смелого и с авантюристическими наклонностями, не пришлось уговаривать. Знакомя с обстановкой в Мадриде, генерал сказал: «Она облегчает вашу работу». В Мадриде, активно действовала группа «Испанская фаланга». Они готовили убийство Долорес Ибаррури, Ларго Кабальеро, Альварес дель Вайо. «Вы найдете среди фалангистов нужных вам людей, — наставлял генерал, — вы получите явки. Вам помогут проникнуть в красное логово. Мы имеем сведения, что сегодня или завтра из мадридской тюрьмы «Карсель Медало» вырвутся заключенные, среди них наши верные люди. Разыщите их. Мадрид захлестнули волны насилия и провокаций. Самая благоприятная обстановка для вас».
Все было ясно бывшему асу. Одно лишь терзало душу.
— Мои родители и жена погибли в городке, который разбомбили республиканцы. В живых остался сын, ему уже четырнадцать... Что с ним будет? Я души не чаю в мальчишке. И он без меня... Не представляю...
— Я доложу командованию. К этому вопросу мы вернемся завтра, а пока готовьтесь. Вам многое надо узнать, запомнить...
На следующий день без всяких обсуждений Педро предложили взять сына с собой. Да, да, за линию фронта.
— Вместе с детьми испанских республиканцев вы отправите его в Москву. Наши люди помогут. Так надо. Так считает командование. После победы понадобится ваш сын — и нам, и фюреру, и дуче...
И генерал перешел к более важному — инструктажу...
Педро стал одним из резидентов разведки Франко в армии республиканцев. Все явки, полученные в штабе каудильо, действовали, и, как было условлено, он встречался со связными в баскском ресторанчике возле Гранд-Виа. Его люди регулярно поставляли важную информацию — и военную и политическую..
Педро оправдал надежды генерала Франко. Кто мог подумать, что в бравом летчике таился талантливый разведчик. Поначалу в объятом пламенем войны Мадриде его сковывали обязанности горячо любящего отца. Их нелегко было выполнять. Но все разрешилось быстро и наилучшим для Педро образом. Мигуэля, не знавшего предыстории появления отца в интербригаде, с группой испанских детей отправили в Москву. Нужные люди сработали точно и оперативно.
...Потерпев поражение, республиканская армия отступила на территорию Франции. Педро получил задание штаба Франко оставаться в рядах республиканцев.
Во французском лагере интернированных испанцев он работал уже на немецкую разведку. Ему помогли «бежать» и поселиться в Париже под фамилией Фелиппе Медрано. Как того требовал шеф немецкой разведки, жил скромно, незаметно, катил по утрам свою тележку продавца зелени, весело выкрикивая: «Спаржа в пучках, морковь, капуста». И ждал своего звездного часа. Час этот настал в тот день, когда в Париж вступили гитлеровцы, однако затаенная надежда получить солидную должность в штабе оккупантов или в полиции рухнула: фашисты внедрили его в один из подпольных комитетов парижских франтиреров. В Париже Фелиппе пробыл недолго: опасность провала провокатора нарастала, и его перебросили в Лотарингию, туда, где действовали маки... После войны агента Фелиппе Медрано — Арриго Кастальо унаследовало ЦРУ. Что же касается Мигуэля, то он почти десять лет прожил в Москве вместе с испанскими и советскими сверстниками. Его торжественно приняли сперва в пионеры, а потом в комсомол. Он полюбил страну, ставшую для него родным домом, но ни на один день не угасала в нем любовь к Испании, своему народу. И ненависть к фашизму, к Франко. Над его кроватью висел большой портрет Долорес Ибаррури, и, когда случались мальчишеские драки — класс на класс, Мигуэль рвался в бой с криком: «Они не пройдут!» В России он получил специальность, обрел друзей, испытал радость первой любви. Здесь формировались его взгляды на жизнь, на место человека в обществе и роль общества в жизни человека. Радости этой страны как будто стали и его радостями, а ее горести, заботы, тревоги он делил вместе со сверстниками. И юноша не раз со свойственным испанцам темпераментом говорил об этом, выступая то на пионерской линейке в лагере, то на вечере интернациональной дружбы в школе.
Шли годы. И настал час, когда высокие слова стали проверяться делами. Война. Мигуэль, как и все его друзья-сверстники, собирался идти в народное ополчение, клялся отдать жизнь за победу над фашизмом, говорил, что будет требовать отправки на фронт, несмотря на легкую хромоту: «На войне и мне дело найдут». Однако в военкомат не пошел, определился на завод и вместе с ним эвакуировался в Сибирь, где и пробыл всю войну. А потом... Потом о нем, так же как и об отце, позаботилось ЦРУ — добилось возвращения Мигуэля в Испанию с первой же группой репатриантов. Его встретил молодой человек, отрекомендовавшийся каким-то дальним родственником.
— А отец, где он? — спрашивал Мигуэль.
— Его сейчас нет в Испании, по делам службы улетел в Венесуэлу и телеграфировал мне, чтобы я вас встретил. Вам здесь будет хорошо. А что касается расходов, ваш отец достаточно богатый, оплатит...
Мигуэля поселили в хорошем отеле, и первое время он недоумевал — по какому случаю его персоне такое внимание? Но позже все стало на место.
...Их очень устраивал этот потомок испанской знати, которого по хитрому замыслу разведки Франко в свое время с дальним прицелом отправили в Москву вместе с детьми республиканцев. «Он понадобится нам, и фюреру, и дуче». Фюрера и дуче нет в живых, но остались Каудильо и «наследники».
При первых же встречах с Мигуэлем работникам ЦРУ ясно — орешек крепкий. Это была длительная и многотрудная операция — обратить в свою веру юношу, прожившего столько лет в Советском Союзе. Но у людей ЦРУ имелся большой опыт взращивания агента. В ход пошли испытанные средства — туристические поездки в Канаду и в США, идеологическая обработка («вот она настоящая свобода личности, демократия»). Вскоре появился и отец, он активно подключился к сотрудникам ЦРУ. Сперва рядился в тогу архилевых, троцкистов, потом стал петь с голоса правых социалистов, внушая Мигуэлю, что тот, кому дороги светлые идеи свободы, прогресса, расцвета личности, пойдет рядом с борцами против коммунизма, против Советов. Минует год-другой — и политика, идеи будут отброшены прочь. Подбор нужных друзей, родственников, среди которых генералы, высокопоставленные чиновники, подбор книг и вовремя предложенная газета с антисоветской статьей — сделали свое дело.
