Луи Жаколио - Затерянные в океане
— Я нашел средство победить и уничтожить нашего общего врага, средство восторжествовать над ним и вернуть все наше прежнее влияние и значение в стране!
— Ну, какое же это средство? Говори!
— Это средство — основать газету, которая бы разносила вести о наших намерениях в истинном, а не искаженном виде в самые скромные и дальние хижины твоего государства, газету, которая изо дня в день разоблачала бы клевету, распространяемую о нас нашими врагами, и тем самым уничтожала бы их злые замыслы в самом зародыше. Помни, что в народе всегда очень много здравого смысла; стоит только обратиться к нему, чтобы быть понятым.
— Ну что ж, создадим газету! — согласился Гроляр таким тоном, каким он, пожалуй, согласился бы теперь и рыбу удить, несмотря на то что никогда не мог терпеть этого занятия.
Радостный и торжествующий Ланжале созвал преданных ему рабочих, которые под его личным руководством могли выполнять какие угодно работы, и принялся вместе с ними выпиливать из сплава свинца и олова типографский шрифт и одновременно обучать часть из них наборному делу.
Первый номер этого официального органа готовился под величайшим секретом; но напрасно: в тот же день, когда он вышел в свет, появился и первый номер другого, оппозиционного, органа — газеты «Независимой», посвященной, главным образом, заботе об интересах самих мокиссов.
Последние слова были напечатаны под самым заголовком крупным и жирным шрифтом. Кроме того, печатался этот орган на прекрасной бумаге, превосходным шрифтом и по всем правилам европейского типографского искусства. Дело в том, что Томас Пауэлл, как член «Евангельского Общества», заботясь о распространении евангельского учения среди дикарей, получил с французским судном, заходившим сюда, прекрасно оборудованную маленькую типографию и изрядное количество бумаги для издания библии на мокисском языке. Узнав, благодаря чьей-то нескромности, о предстоящем появлении официальной газеты, англичанин предупредил Ланжале и его партию и задумал отразить удар тем же оружием.
Впрочем, Пауэлл был весьма дипломатичен, так как в первом номере своей газеты восхвалял все доблести и высокие качества обожаемого короля и благодарил великого Тэ-Атуа за ниспослание мокиссам такого редкого монарха, затем заявил, что его газета, являясь прямым дополнением официального органа, будет стоять на страже всех древних традиций мокиссов, от которых — увы! — многие явно уклоняются.
Все это произвело прекраснейшее впечатление на короля, но не могло обмануть чуткого и дальновидного Ланжале, который, однако, не стал разочаровывать короля, хотя сразу же понял, что сам дал врагу в руки такое оружие, которым тот легко может победить его.
И действительно, не прошло месяца, как «Независимая», не изменяя заметным образом тона, уже писала, однако, к великому огорчению и прискорбию всех подданных: «Король заметно худеет изо дня в день, вопреки исконной традиции мокиссов, которая требовала, чтобы король был жирнейший и тучнейший человек во всем племени и чтобы он непременно умирал от ожирения сердца или от спазматического несварения желудка. Кроме того, худоба нового государя является как бы насмешкой над чрезвычайной тучностью покойного его предшественника» и т. п.
После этого первого косвенного нападения на особу короля «Независимая» не переставала почти ежедневно твердить то же самое на разные лады. Приводились даже, для большей убедительности, подробные меню высочайших завтраков и обедов прежних королей, которые сравнивались с настоящим меню.
Так, например, великий Ла-Ла-Иту, ставший легендарным героем своего народа, ежедневно уничтожал за завтраком семьдесят яиц всмятку, двадцать четыре свиные котлеты, полдюжины цыплят, корзину креветок или устриц, десять фунтов отварного риса, двух индюшат и двадцать фунтов печенных в золе бананов — и это были сущие пустяки по сравнению с обедом.
Нынешний же король кушал так мало, что едва ли можно даже говорить об этом после того, что было сказано выше: каких-нибудь два яйца, одну котлетку и штуки две-три бананов. Ведь это же совершенный позор для народа! И еще если бы при таком режиме король толстел, но он худеет не по дням, а по часам; он положительно тает, как кусок сала на огне. Такой порядок вещей положительно противоречит всем национальным традициям мокиссов и идет вразрез с требованиями доброго старого времени.
Еще пока не осмеливались явно называть короля пришельцем и чужеземцем, но до этого было уже недалеко, и тогда развенчанному королю несомненно грозила роль Велизария.
Одно неожиданное событие ускорило это постепенное развенчание короля и побудило «Независимую» принять явно враждебный монарху тон.
XXII
Революция. — Статья Тома Пауэлла. — Беглый революционер. — Отречение. — Новый король. — Фрегат. — Планы отъезда. — Парижский гамен.
В один прекрасный день в официальном органе был обнародован новый декрет короля, которым устанавливались различные налоги взамен уничтоженного права Палицы для всех, кто пользовался этим правом. Этот декрет произвел действие искры, упавшей в кучу пороха, и Том Пауэлл открыто выступил на этот раз против короля, приняв тон явной и непримиримой оппозиции. Впрочем, такая мера со стороны правительства, естественно, должна была взволновать все классы населения, издавна привыкшие к такому виду налога, который всей тяжестью своей ложился на одних производителей.
«Как быть? Чем жить? — спрашивали себя должностные лица. — Чем мы будем кормиться, если нас лишают права Палицы? Правительство будет отпускать нам определенное количество плодов, бананов, овощей, рыбы и мяса, но при столь тощем короле можно ли рассчитывать на большой избыток провианта, особенно в сравнении с прежней системой, когда каждому должностному лицу предоставлялось право брать все что хочешь и сколько хочешь; теперь же придется довольствоваться тем, что дадут».
На основании всех этих рассуждений была составлена петиция за подписью всех пользовавшихся правом Палицы и даже тех, для кого это право было явно убыточно. В этой петиции хотя и очень почтительно, но тем не менее весьма настойчиво требовалась отмена этого постановления из уважения к исконным обычаям страны и издавна утвердившимся привилегиям известного класса.
В тот же день Том Пауэлл заявил в своей газете, что если столь обидное для всех мокиссов постановление не будет отменено, то это дает право всему народу восстать против монарха, не желающего считаться ни с национальными традициями своего народа, ни с его привычками и обычаями.
«А что касается лично меня, — писал он, — то, став мокиссом по своей доброй воле, взяв себе жену из этого племени, я клянусь встать во главе движения, которое, как я предвижу, — увы! — неизбежно, и помочь вам изгнать чужеземцев, после чего вы будете иметь возможность, дорогие мои соплеменники, избрать себе другого короля из потомков ваших древних королей, среди которых вам не трудно будет найти достойного преемника покойному Ка-Ха-Туа VII!»
