Николай Чергинец - Вам — задание
Славин узнал Бартошика и, подыгрывая ему, ответил:
— Наконец-то! А я уж решил, что обо мне забыли. Без коня здесь далеко не уедешь. Загоняй во двор «автомобиль» да с дороги за стол присядем, как раз дождик переждешь.
— Нет, спасибо. Мне — обратно в дорогу. Хочу засветло до большака дойти, на попутную машину думаю поспеть. Сам знаешь, когда стемнеет, ни один шофер не остановится. Так что, если хочешь, подбрось немного на этом драндулете. Заодно по дороге и поговорим.
Славин понял, что Бартошик не намерен задерживаться.
— Хорошо, только соберусь. — Он заскочил в хату, взял карабин и, проходя мимо Лешика, сказал: — Я скоро. Подброшу километров с пяток и вернусь.
Подвода действительно была легкой на ходу. Автомобильные шины, накачанные воздухом, катились мягко, почти бесшумно. Лошадь без особых усилий тащила повозку по дороге.
Они отъехали молча от деревни, и только тогда Бартошик спросил:
— Как ты здесь?
— Пока все идет нормально. Старик осторожен и хитер, но мне вчера повезло. Удалось встретиться с Федько.
— Как встретиться? — встревожился Бартошик.
— Нормально, — усмехнулся Владимир и рассказал все по порядку.
Бартошик внимательно выслушал.
— Цель Федько ясна. Попытается вытянуть из тебя побольше патронов, потом даст продовольствия или пригласит на какой-нибудь хутор, чтобы ликвидировать.
— Так-то оно так. Но ты забываешь одну чисто психологическую деталь. Сколько, по-твоему, бандитов мог собрать Федько?
— Человек сорок, — неуверенно ответил Бартошик.
— Пусть пятьдесят. Исключим из этой компании раненых, больных, численность которых растет с каждым днем, да еще и тех, кто потихоньку дает драпу. Ведь они понимают, что лучше отбыть срок, чем получить пулю в лоб, когда захлопнется капкан. Вот и получается, что у Федько дело с людьми швах. А это значит, что за каждого человека он будет бороться и, конечно, заботиться о пополнении своей банды. Скажи, а чем я не подхожу для вербовки в его шайку? Отец мой, как я сказал Лешику, репрессирован, имею личную обиду — меня ведь даже в армию не взяли...
— Кто знает, Володя, может, ты и прав. Тебе виднее. Мочалов просил сказать, что Степан Лешик не просто ординарный бандит, выплывший на поверхность. Это — врожденный преступник, умеет приспосабливаться. Еще при Пилсудском он фигурировал как вполне сложившийся уголовник. Когда в тридцать девятом наша армия освободила Западную Белоруссию, Степан Лешик выдал себя за революционного борца, оказался на свободе. Пока наши разбирались, устанавливали, кто он да что он, началась война. Во время оккупации Лешик добыл документы на фамилию Федько, стал гитлеровским пособником. А когда понял, что дни фашистской Германии сочтены, пришел в партизанский отряд. Там тоже не успели распознать, что это за птица. И вот наша армия турнула немцев. Народ здешний особенный. Многие люди знают Степана Лешика как облупленного. Только им невдомек: как это может один и тот же человек при поляках быть уголовником, при немцах — якобы партизаном, а при Советах — бандитом. Оборотень какой-то! Видимо, с него взятки гладки — рассуждают местные крестьяне. Все равно выкрутится. Уж лучше держать язык за зубами, дескать, моя хата с краю. Так-то безопасней. И ты знаешь, Володя, крестьян этих вполне можно понять. Для них Лешик — вершитель судеб людских, который сам тут устанавливает порядки и законы. Поэтому Мочалов просил передать, что важно не только выследить, уничтожить это осиное гнездо, но и постараться выявить среди местного населения людей, которые могли бы дать следствию показания против Федько и его дружков и таким образом развенчать печальную славу всей бандитской группы.
Славин вспомнил недавний разговор в крестьянской хате, реплику хозяйки: «А что ты, хлопец, по дворам мотаешься? Взял бы и закупил все, что тебе надо, у своего благодетеля — и делу конец». Он рассказал об этом случае другу и, как бы подводя итог, беседе, пояснил:
— Мне кажется, они что-то знают о Лешике, но боятся проговориться. Я еще тогда решил снова зайти к ним, а теперь вижу, что это надо сделать обязательно.
За разговором они и не заметили, как углубились в лес. Бартошик спохватился:
— Хватит, Володя. Поворачивай обратно. Дальше пойду один.
Славин запротестовал:
— Еще немного провожу...
— Не надо. Можем наткнуться на Федько. Тогда нам обоим крышка: не устоит от соблазна такую телегу отхватить, да и видеть нас вдвоем ему не положено. До шоссе осталось километров семь. Пройдусь. А там наши ждут.
Владимир повернул обратно. Только сейчас обратил он внимание на то, какой здесь густой, темный лес. Сплошная стена непроходимого ельника служила надежным укрытием для бандитов.
Владимир зарядил карабин, положил его рядом, под правую руку, поправил под одеждой пистолет, чтобы в случае необходимости можно было быстро выхватить его. А дождь, час назад лишь моросящий, теперь все более усиливался.
Славин основательно продрог. Можно было соскочить с воза, пройтись пешком и немного согреться, но глинистая земля разбухла, стала скользкой. Оставалось лишь одно: поторапливать лошадь...
Лешика он застал во дворе. Старик, прикрыв голову и плечи мешком возился возле сарая. Славин открыл ворота, въехал во двор.
— Дедушка! Можно коня в сарай завести?
— А куда же ты скотину денешь? Не будет же она под дождем, на холоде торчать, заводи!
Славин начал распрягать лошадь, а сам исподволь, краем глаза наблюдал, как хозяин внимательно следит за ним. Лишний раз проверял своего постояльца. «Не волнуйся, старый хрыч! — подумал Владимир, снимая с шеи коня хомут. — Этому я давно научился, можешь смотреть, пока не надоест».
Он завел лошадь в сарай, повесил ей на шею торбу с овсом, вышел во двор. Славин понимал, что Лешик вот-вот должен заговорить о «госте», который обещал сегодня появиться в доме. Было заметно, что тот подбирает удобный момент для такого разговора. Владимир решил помочь старику. Он озабоченно, словно размышляя вслух, сказал:
— Смотри, как погода переменилась! А я как раз сегодня собирался двинуться по хуторам, тем более лошадь появилась.
Старик «клюнул»:
— Это, конечно, дело твое... сегодня ко мне придет один мужик. Он с хутора. Далековато, правда, отсюда, но ты мог бы с ним поговорить. В том краю таких хуторов с десяток, и у хозяев товар для тебя нашелся бы.
— Сколько туда ехать?
— Верст двадцать будет, — и, опасаясь, что такое расстояние отобьет у Славина охоту встретиться с Федько, Лешик продолжал:
— А тебе — что? На таком фаэтоне — рукой подать. Так что подожди. Вечером поговоришь, смотришь, и сторгуешься.
