Бездомный в другом мире - Игорь Шамин
Я ничего не понимал. Пребывая вне контекста, тяжело разобраться в том, что для других казалось очевидным.
Слова Салазара подействовали на Селению отрезвляюще. Она опустила оружие. Сильфия потупила глаза в пол. Сонэлла вытирала ладонью слезы.
Наблюдая чужое семейное горе, разворачивающееся прямо у меня на глазах, я чувствовал себя крайне неуместным. Надо помочь, хоть что-нибудь сделать. Но что я мог? У меня ведь и стиля не было. Обычный человек, не способный и меч в руках удержать. На душе стало гадко. Даже у самого черствого дрогнет сердце, а мое разрывалось на части.
Отдать Сильфию незнакомцам? Еще и против воли? Я этого не позволю!
Наперерез устремившись к вербовщикам, я поздно заметил вспышку сбоку и ощутил острую боль в левой ноге. Из стопы торчала стрела с зеленым свечением. Пол заливался кровью, будто струящимся фонтаном. Селения опустила лук и уверенно произнесла:
— Вместо нее пойду я. В противном случае, дом вы не покинете. Как вам удалось убедиться — стреляю я метко.
Потрясенное молчание прерывалось лишь моими стенаниями. Невозможно привыкнуть к боли, даже если она сопровождает тебя каждый день. Мой организм успел натерпеться мучений за долгие годы, но, чтобы ранение за ранением! Пригвожденный к полу, я не мог ни сделать шаг, ни вытащить стрелу. Я только закрывал глаза в накатывающих приступах.
— Мы представим вас как сестру. Сообщим, что произошла ошибка в определении стиля, — кивнул второй вербовщик, соглашаясь.
Сильфия хотела что-то сказать, но Селения резко ее осекла.
Подойдя к двери, она посмотрела на меня и улыбнулась как ни в чем не бывало:
— Не получится нам сходить в город за твоими книгами. Надеюсь, еще увидимся.
Дверь за ее спиной захлопнулась. Подошел Салазар, вытащил из ноги стрелу и пропустил вперед Сильфию. Вспыхнул синий свет. Кровотечение остановилось. Присев на стул, я схватился за голову.
Вот тебе и тихая жизнь в деревянном доме, окруженным лесом на десятки километров! Рухнула в первый же день как карточный домик.
На Сильфии не было лица. Она едва сдерживала слезы, сосредотачивая энергию на моей стопе. Отец и мать погрузились в тягостное молчание. Никто не решался покинуть кухню.
— Объясните, что вообще произошло. Почему ее увели? Кто эти люди? Что за приказ? — не выдержал я, заполняя образовавшуюся пустоту вопросами.
Эльфийки молчали. Ответил поникший Салазар:
— Они из регулярной армии, набирают воинов. Уже много столетий длится война. Солдат не хватает, обучение не успевают закончить, отправляют как на убой. Мне и самому довелось воевать. Форменный ужас, не иначе.
— Но с кем вы воюете? — не унимался я.
Ответы только множили вопросы. Остановиться уже я не мог.
— Лучше увидеть самому. Или вообще никогда не видеть, — после долгого молчания, он продолжил. — Я защищал город от набегов. Жуткое зрелище. Прут со всех сторон. Не успеваешь отбиться от первой волны, как уже на горизонте маячит вторая. И так до рассвета, но до него не всегда доживали.
— На вас нападали какие-то монстры? — спросил я, вспомнив Шипоклыка.
— Да, самые настоящие. Ни в какое сравнение с лесным зверьем, — ответил Салазар, — сплошь покрытые черной слизью, от попадания в рану которой часто следует смерть. Одним словом, нечисть.
— И в такое место отправили Селению?
От представленного волосы вставали дыбом. Попал в другой мир, ничего не скажешь!
— Надеюсь, что нет. Они сообщили, что направят в столичную охрану, а до них, как правило, не доходят волны тварей. Но как будет на самом деле, мы узнаем нескоро.
— И совсем ничего нельзя сделать? С кем-то поговорить, дать взятку, похитить ее в конце концов?
— Ничего здесь уже не сделаешь, — вздохнул Салазар. — Селения герой, защитила сестру. Нам остается только верить, что она вернется обратно.
Последние слова он произнес обреченно. Поднявшись из-за стола, Салазар повел Сонэллу в комнату, оставив нас с Сильфией одних. Нога почти не волновала. Все мысли устремились к одному направлению — что делать дальше? Вопрос разбивался об стену беспомощности. Единственное, чем я мог помочь прямо сейчас — утешить голубоглазую эльфийку. Та полностью ушла в себя, не отрывая взгляда от двери. Эльфийские ушки подрагивали.
Порывшись в верхнем шкафчике, я нашел какие-то травы.
Ароматный запах приятно ударил в ноздри. Чай оказался разложен по миниатюрным баночкам с рукописными ярлычками. Прочесть их я не смог — язык был мне чужд. Восхитившись сохранностью купажей, я выбрал немного ярких листьев и аккуратных бутонов. Осторожно собрав высушенные травы в ладонь, поровну насыпал в обе чашки. Заварив фарфоровый чайник, подождал немного, прежде чем он остынет до комнатной температуры, а затем уже принялся разливать. Пар заструился по тонким стенкам, поднимая набухшие чаинки. Они кружились в мелодичном ритме.
Эльфы нравились мне все больше. Утонченный вкус проявлялся во всем, рождая бытовую эстетику.
Отодвинув стул, я сел напротив и протянул горячую чашку. Эльфийка сделала маленький глоток. Лицо сморщилось.
— Передержал заварку, — заключила она.
— Люблю крепкий, в особенности этот сорт — бодрит.
— К чему теперь быть бодрой? — безжизненным голосом спросила Сильфия.
— Не вини себя. Она сама так решила.
— От этого не легче. Я должна была что-нибудь сделать, как-то повлиять. А вместо этого просто стояла. Но что я могла своим стилем? Вылечить их?
Раздался истеричный смешок. Из голубых глаз хлынули слезы. Будто жемчужины, они падали на стол, поднимая в глубине невыразимую горечь. Так много хотелось ей сказать, поддержать теплыми словами, но вместо этого меня хватило лишь на равнодушное «все будет хорошо».
— Хорошо уже никогда не будет, — не выдержала Сильфия, переходя на рыдания.
— Я думаю…
— Не важно, что ты думаешь. Оттуда либо не возвращаются, либо меняются как отец! Неизвестно, что хуже…
Сильфия была в ужасном состоянии. Огонек синих глаз вспыхивал в порывах направленной на себя злости. Сила вырывалась, накатывая изнутри и возвращаясь обратно. Худые плечи потрясывало.
Обойдя стол, я подошел к Сильфии с чашкой чая. Аккуратно поднес ко рту, ожидая, когда эльфийка успокоится. Протянув руки, она сделала несколько глотков. Девушка постепенно приходила в себя, вытирая засохшие слезы. Фитили свечей отплясывали на дне канделябра, прячась в расплавленном воске. Кухня погрузилась во тьму.
* * *
Мы безмолвно поднялись в комнату. Закрыли дверь, зажгли свечи. Сильфия попросила быть
