Валентин Катаев - Остров Эрендорф

- Выключите мой кабинет на двое суток. Мне нужно обдумать одно важное мероприятие. Все без исключения приёмы отменяются. Доступ ко мне прекращен. До свидания.

Третий секретарь почтительно прикрыл глаза, а первый секретарь тем временем уже нажимал кнопку радиотелефона. Аппарат Матапаля не отвечал. Первый секретарь волновался. Только что он получил донесения, что на сторону Пейча перешло ещё четыре группы: две пулемётных и две газовых. Положение становилось угрожающим. Конечно, можно было бы пустить в действие "машину обратного тока", но на это требовалось согласие Матапаля.

- Аппарат патрона выключен. Что это значит?

Первый секретарь нажал кнопку третьего секретаря.

- Что случилось?

- Патрон приказал выключить свой кабинет на двое суток. Он думает.

- Черт возьми! - воскликнул первый секретарь.- Положение критическое. Я буду сейчас в Центре. Матапаль чудит...

Толпа демонстрантов грозно подвигалась по Бродвею к Таймс-скверу.

* * *

Ван сидел на обломках своего велосипеда и потирал ушибленную коленку.

* * *

С крыши Дворца Центра вылетел десятиместный быстроходный самолёт-торпедо-геликоптер и взял курс на запад. Никто не обратил на него внимания.

10. Джимми поступил без колебаний

В ночь с 11 на 12 сыну государственного архитектора в предместье Нью-Линкольна Джимми Стерлингу приснился нежный сон.

Ему приснилось, что мисс Елена Грант удачно отбила его драйф, поправила голой до локтя рукой рыжеватые волосы, выбившиеся из-под пикейной шапочки, постукала ракеткой по туго натянутой сетке и, поймав с лёту два мяча, сказала:

- До свидания, Джимми. На сегодня хватит.

Он сошёл с площадки и сунул голову под садовый кран. Когда его голова из белой сделалась чёрной, он туго выкрутил налипший на лоб чуб, покачался на одной ноге, подхватил мизинцем за вешалку фланелевый пиджак, брошенный в траву возле садовой бочки, перекинул его через плечо, сказал "ол райт" и, насвистывая канадскую песенку, стал уходить в зелень.

Мисс Елена не более минуты смотрела ему вслед, жмуря от солнца золотые глаза, потом подняла маленький, короткий подбородок, повернулась на каблуках и побежала навстречу мистеру Гранту, который шёл, потирая руки, к столу, накрытому под красным полосатым зонтиком ко второму завтраку.

Сад был полон зноя и пчёл. Сад благоухал ароматом горячих цветов. И нежный голос Елены говорил: "Джимми, Джимми"...

Джимми открыл глаза. Яркое утро наполняло его комнату солнцем и воздухом.

- Елена! Как я люблю вас! - воскликнул Джимми, сладко потягиваясь.

В это время в дверь постучали, и горничная подала Джимми письмо.

- Его только что принес мальчишка трактирщика,- сказала она.

Джимми разорвал конверт.

"Милый Джимми!

Умоляю вас всем для вас дорогим, немедленно отправляйтесь на остров Атлантического океана 11°8' вост. долг. и 33°7' южн. широты. Об этом никто не должен знать. Не думайте, что это пустой каприз или "испытание" вашей любви. Это более серьёзно, чем можно подумать. Ничего больше не могу прибавить. Я никогда не сомневалась в вас. До свидания.

10 мая. Елена Грант".

"Что это значит? - подумал Джимми.- Шутка? Это не похоже на Елену".

Почерк не вызывал никаких сомнений. Его слишком хорошо изучил Джимми. Скорее бы он не отличил плохо сфабрикованный билет в сто долларов от настоящего, чем этой примитивной записки, столь примитивного рисунка, от подделки. Кроме того, духи! Их нельзя было подделать. Эту изумительную смесь мускуса, иланг-иланга и персидской сирени употребляла только она одна во всём мире.

Вдруг Джимми насторожился.

За окном, в зарослях крыжовника, тётя Полли беседовала со стариком Свеном, садовником профессора Гранта.

- Так вы говорите, что они исчезли? - сказал голос тёти Полли.

- Совершенно верно, мистрис, они исчезли. Это случилось позавчера, перед обедом. Мисс Грант оставила записку, в которой передавала все имущество в наше распоряжение. Сначала мы подумали, что это шутка, но до сих пор их нет, и мы начинаем думать, что это совсем не шутка.

- Это очень странно.

- Ещё бы! Столь уважаемый человек, как мистер Грант... Среди бела дня пропал, как лопата в крапиве...

- Я слышала об этом, но не придавала значения. Вы приняли какие-нибудь меры?

- Мы заявили шерифу. Кроме того, сейчас же после исчезновения профессора на нашу ферму приехал на велосипеде какой-то фрукт в клетчатом кепи. Он понюхал воздух, поклялся, что найдёт профессора Гранта, и уехал...

Джимми стал торопливо одеваться. Никаких колебаний у него больше не было. Одевшись, он вытащил из ящика стола атлас, открыл Атлантический океан и, найдя остров, отметил его маленьким синим крестиком. Затем он переписал в записную книжку долготу и широту, сжёг на свече письмо Елены и снял с полки расписание пассажирских дирижаблей.

* * *

Весь вечер и весь день Ван бродил по Нью-Йорку в поисках профессора. Профессор как в воду канул.

Несколько раз он заходил на телеграф и подавал депеши в Нью-Линкольн.

Он заходил также в полицейские агентства, заполняя кучи бланков и оставляя кругленькие чеки. Но не таков был этот проклятый городишко Нью-Йорк, чтобы отыскать в нём человека, зная только его имя, фамилию и приблизительный цвет бакенбардов.

Может быть, в обыкновенное время Ван кое-чего и добился бы, но сейчас, в эти дни демонстраций, забастовок и всеобщей кутерьмы, ему оставалось только одно: как можно скорее ехать обратно в Нью-Линкольн и постараться разнюхать дело в окрестностях.

- Сдаётся мне,- пробурчал Ван, выходя вечером из бара, где он уронил в стакан виски две большие слезы по поводу своей гибнущей репутации,- сдаётся мне, что владелец трактира "Хромой фонарь" может мне рассказать кое-что относительно исчезновения профессора Гранта.

С этими словами Ван вскочил в такси и велел как можно скорее везти его на вокзал.

Ван упаковался в коробку купе, задёрнул занавески и, надвинув на левое ухо клетчатое кепи, захрапел, прыгая на кожаных подушках.

* * *

Тем временем Джимми перекинул через левую руку салатное пальто, в правую руку взял небольшой чемоданчик и, объявив тёте Полли, чтобы его не ждали к обеду и ужину, отправился на ближайшую аэростанцию.

* * *

Ван вошёл в трактир "Хромой фонарь", изящно облокотился на сетчатый металлический прилавок и попросил хозяина дать ему стакан какой-нибудь смеси покрепче.

Старик Бобс взболтал в миксере зверский заряд виски-ром-абсент, кинул в стаканчик два кубика льда и щепотку ванили и надавил клапан толстого сифона. Стакан мгновенно вскипел мыльной пеной, и припухший глаз старика Бобса подозрительно скользнул по лицу Вана. Бобс сказал: