Сергей Песецкий - Любовник Большой Медведицы
— Какая там работа?.. Вместе со своим товаром загоню… Недельку подожди. Или тебе сейчас форшмачок нужен?
— Есть у меня троху. Мне хватит.
— Ну и файно!
В комнату вошла Феля — в красивом темно-синем платье, лакированных туфельках. Я поздоровался — и только сейчас заметил, что глаза у нее зеленые.
Начала собирать на стол. Двигалась так грациозно, ловко. Я смотрел с удовольствием. Глянула на меня искоса пару раз.
Потом Сашка спросил ее:
— Пойдешь в костел?
— Как же нет? Пойду.
— Одна?
— А с кем мне?
— Вот, приятель мой тебя проводит. Пойдешь с ней? — спросил меня Сашка.
Я опешил и пробормотал поспешно:
— Конечно, провожу с удовольствием.
Вскоре и вышел вместе с Фелей на улицу. День выдался хороший, к костелу шло много людей. В основном, молодежь. Не знал я, о чем с Фелей говорить. Шли молча. У костела встретило нас много празднично одетых людей. Почти все знали мою спутницу, здоровались: «Мое почтение панне Фелиции! Добрый день, паненку Фельця!»
Увидел пятерых мужчин, стоявших вместе. Все молодые, лет от двадцати пяти до тридцати пяти. Одного узнал — Альфред Алинчук, которого видел в саду вместе с Трофидовой Гелей. Понял: это и есть выводок Алинчуков. Все выфранченные, с шиком: и туфли, и сапоги лакированные, костюмчики, яркие цветастые галстуки, кепи, шляпы. И у всех хлысты в руках.
Когда Альфред Алинчук увидел меня с Фелей, шагнул навстречу, и лицо его сделалось недобрым. Потом скривилось в деланной, натужной улыбке. Альфред поклонился, как когда-то Геле: одновременно и шляпой махнул, и хлыстом, и головой.
— Мое почтение панне Фельце!
Феля кивнула ему приветливо.
— И вам мое почтение!
Повернулась ко мне.
— Я одна пойду. Можете подождать, если есть время и желание. Если нет — то до свидания.
— Я подожду.
— Хорошо.
Она пошла в костел, а я остался прогуливаться поблизости. На ступеньках костела шушукались стайки девчат в цветастых платьях. Хлопцы же, напыжившись, как павлины, вышагивали туда-сюда перед входом, поодиночке и группками, будто вовсе не обращая внимания на девчат — но то и дело поглядывали искоса.
Меня кто-то потянул за рукав. Обернувшись, увидел Лорда. Пожал ему руку.
— Что делаешь тут? — спросил меня.
— Фелю Веблинову жду.
— О! Вот ты с кем спознался!
— Ну да.
— Ну и ну! Моровая шмара!
Кивнул головой в сторону девчат.
— О, целый табун баб собрался! Всякого цвета и калибра! На любой вкус. Выбирай!
И пошел, теребя английский усик.
А я остался. Прохаживался по улице, то и дело поглядывая на двери костела: когда уже Феля выйдет?
В какой-то момент оказался недалеко от братьев Алинчуков. Альфред загородил дорогу и, топорща узкие брови, глянул мне в лицо. Я хотел оттолкнуть его и пройти, но он спросил:
— Фелю провожаешь?
— Так. А тебе что с того?
— Ты лучше до халупы топай.
— Это почему?
— Я ее провожу.
— А это как она захочет.
Альфред покраснел. Придвинулся и прошипел:
— Поперед батьки не лезь, фраер! А то осажу, не встанешь.
— Попробуй!
Я отступил на шаг. Братья Алинчуки повытягивали руки из карманов. Вдруг один из них зашатался, оттолкнутый, и перед Альфредом встал Щур. Лицом чуть к его лицу не притиснулся, цыкнул прямо в нос, сощурившись. Альфред отшатнулся, кулаки сжал. А Щур медленно так, цедя сквозь зубы:
— Ты, шавка! Чего растявкался?
— Умно, — заметил вовремя подошедший Лорд.
— Видишь того, — Щур кивнул и процедил, ухмыляясь, — жох паря, значит. Молодец.
— Молодец на овец. А на молодца сам овца, — отозвался Болек. — Смотри, Щуре, накидают тебе по полной! Пятеро жиганов таких!
— Они у меня зажиганят, где кура ятко носит, все пятеро. По пысе и в люлю!
— Ну, ты дал! Если Фредя не жох, тогда и курица не птица. То ж такой задира грозный!
— Коровам он хвосты задирал!
Около нас уже собрались зеваки. Бухнуло смехом. Алинчуки пошли прочь из-за ограды на улицу. Боялись ввязываться. Знали: Щур не с кулаками полезет, нож у него в кармане. А тот назойливой мухой все крутился поблизости, рук из карманов не вынимая.
— Ты с Алинчуками поосторожней, — посоветовал Болек. — А в особенности с Альфредом. Дрянь еще та… За Фелькой увивается. Хотел тебя шугануть. Ты железо себе заведи на всякий случай.
Назавтра я последовал совету и купил себе большой выкидняк. Юзек мне его наточил, как бритву — я даже волосы на руках брил.
А когда Феля вышла из костела, домой мы ее проводили вдвоем с Лордом. Пригласила нас зайти. Сашка сидел дома один и явно скучал. Предложил сыграть в тысячу по пять рублей за партию. Играли до ночи. Затем я попрощался с Сашкой и ушел вместе с Лордом. Когда уходили, Феля не вышла попрощаться из своей комнаты.
Вышли как раз под дождь и лютый ветер.
— Холера, погода собачья! — чертыхнулся Лорд.
— Гнусная, — отозвался я.
Побрели узким заулком, увязая в грязи. Лорд приостановился и спросил меня:
— Слушай, а может, до Калишанок сходишь?
— Кто такие?
— Веселые девчата! Ногами зарабатывают… Да тут пару шагов. Пойдем!
Подошли мы к отдельно стоящему дому на краю местечка. Лорд постучал в окно. Из-за него отозвались весело: «И кто там?»
— Я. Моя светлость граф Болеслав с приятелем!
— Ага! Сейчас.
Через минуту вошли в просторную избу, чистую очень, со множеством икон и картинок на стенах. В углу стоял большой стол, застланный голубой скатертью.
— Да здравствует Франка! — завопил Лорд.
Подхватил дивчину, впустившую нас в дом, поднял и так быстро закрутил по залу, что та аж ногами задрыгала и завизжала:
— Пусти, дурило, сейчас как в лоб заеду!
За столом сидел Болек Комета. Лорд, заметив его наконец, руками взмахнул широко и объявил:
— Ну, Владку, точно мы на небо попали! Вон солнце, — и указал на старшую, полную и мощную женщину, — а вон и звездочки, — показал на каждую из трех девчат. Напоследок показал на Болека:
— А вот и комета! Все в комплекте.
Зузя Калишанка, хозяйка дома, собрала на стол. Поставила миску с вареной картошкой — пар с нее валил аж до потолка — и большую мису простокваши.
— О-о, простоквашка с бульбою, объемся! — простонал Лорд, облизывая кончики пальцев. — Как ты на бульбочку. Комета, а?
— Угу, — отозвался тот, уже в доску пьяный.
— Зузенька, сладенькая, мне бы водочки на душу!
— Ага. Чтобы мне тут наделали разгону.
— Ну разве ж ты нас не знаешь, ангел мой? — спросил Лорд медовым голоском.
