И Ряпасов - Неведомый город
— Меня удивляет эта чрезвычайная быстрота здешнего трамвая, — заметил Руберг, вступая на платформу.
— А меня поразило совсем другое, — ответил инженер. — У этого «трамвая» нет проводов для электрического тока, стало быть, это не трамвай.
— В самом деле, — вскричал студент, оглядываясь, — проводов нет?.. Ах, он уж исчез!
Последнее восклицание относилось к вагону, удалявшемуся от платформы с неимоверной быстротой.
Около самого входа в корпус путешественники были встречены рыжеусым субъектом лет сорока пяти, крепкого телосложения, одетым в рабочую тужурку. Его быстрые, проницательные глазки сверкали из-под рыжих бровей подобно раскаленным угольям и разом пронизали путешественников. «Ну и бульдог», — определил его про себя доктор, взглянув в неприятное лицо англичанина.
— Мне поручено представить вас доктору Блому, — отрывисто сказал незнакомец с неприятными глазами.
Русские молча поклонились.
Из обширного вестибюля широкая лестница вела в ярко освещенный зал, служивший как бы приемной. В ее убранстве замечалась какая-то строгая, изящная простота. Стены, двери с резными украшениями и мебель в строгом северном стиле казались сделанными из полированного дуба. Можно было подумать, что находишься в одном из лучших особняков какой-либо европейской столицы, но легкое, чуть заметное дрожание стен, пола и потолка показывало, что приютившее их огромное здание предназначено не для жилья, а для других целей.
Ждать пришлось недолго. Одна из дверей с украшениями распахнулась, и в ней показался старец высокого роста. Обрамленное небольшими седыми баками спокойное лицо было одухотворено такой внутренней мощью и энергией, что само просилось на полотно художника, столько в нем отражалось мысли, ума и силы. Глаза, обладавшие привлекательностью молодости, еще не потеряли способности загораться юношеским блеском. Движения, порывистые и легкие, были проникнуты благородством. Некоторая худощавость вошедшего скрывалась в настоящий момент серым балахоном, спускавшимся до пола. Было очевидно, что обладателя его только что оторвали от лабораторных работ.
— Сэр, — сказал проводник путешественников, низко кланяясь, — вот иностранцы…
— Добро пожаловать, господа, — ответил старец, и звук его голоса показался русским чрезвычайно знакомым: им почудились в нем те же нотки, что и в тоне вчерашнего невидимого допросчика. Только тот голос был резок и неприятен, а этот ласкал слух.
— Рад вас видеть, — продолжал старец с достоинством, подходя к группе и протягивая руку. — Блом — доктор химии и высших прикладных наук, — отрекомендовался он.
Березин в ответ назвал себя и представил своих товарищей.
— А это мой помощник, — указал м-р Блом на бульдогообразного англичанина, — инженер Гобартон.
Русские раскланялись с Гобартоном.
Извинившись за рабочий костюм, доктор Блом попросил иностранцев в свой кабинет.
Часть вторая
ГОРОД ЧУДЕС
I. Первая неделя в Бломгоузе
Спустя неделю после поездки русских на трамвае, в одной из богато убранных комнат домов Бломгоуза задумчиво сидел в кресле средних лет господин, сосредоточенно куривший сигару. Это был доктор Руберг. Он в одиночестве раздумывал о событиях последних дней.
Нового было много. Начать хоть с того, что неизвестный миру город вел какую-то титаническую работу, результаты которой еще трудно учесть. Люди здесь не стеснялись с природой, они являлись ее полными хозяевами, обладая знанием таких природных сил, какие не снились мудрецам и техникам Америки и Европы. Обитатели Бломгоуза жили какой-то новой жизнью, где техника играла решающую роль во всем, — в общественной и семейной жизни.
Пребывание у м-ра Блома оставило в трех друзьях неизгладимый след. После короткого разговора с этим поистине замечательным человеком, так умевшим влиять на окружающих, путешественникам показалось, что они знали его уже весьма долгое время, почему разговор с их стороны принял откровенный характер.
Вслед за тем Блом повел своих гостей внутрь здания. Они остановились в комнате, сплошь заставленной принадлежностями химических и физических опытов, моделями невиданных машин и приборов, поблескивавших медью в лучах пробивающегося в окна солнца, искрящимися пробирками и сосудами на полках.
И здесь доктор увидел своего друга инженера в состоянии такого восхищения, каким никогда его еще не наблюдал. Николай Андреевич задавал Блому тысячи вопросов и на все получал короткие, ясные и обстоятельные ответы. Даже Руберг, незнакомый с сутью многих технических терминов и выражений, вполне понимал все объяснения старого ученого, настолько они были естественны и просты. Это вполне законное любопытство и любознательность со стороны русских понравились мистеру Блому, который, закрыв оконные жалюзи, проделал несколько опытов с электричеством. Так, в темноте совершенно неожиданно ярким светом загорались лампы и фонари, у которых не было ни фитилей, ни проводов. Руберг запомнил, что Березин при этом что-то говорил об опытах Теслы, а Блом утвердительно кивал головой.
На стене открылся экран перед зрителями. И вскоре они увидели движущиеся фигуры, в которых узнали Блома и самих себя. Картина исчезла, а ее место занял горный вид, как будто бы им уже знакомый. На картине появился вагон беспроволочного трамвая. Каково было удивление русских, когда в пассажирах вагона они узнали самих себя!
Блом, впоследствии называвший все это детскими забавами, объяснял сущность явлений. Но доктор из научных объяснений на этот раз ничего не понял, тогда как инженер все время удовлетворенно кивал головой. После этих опытов посетили еще целый ряд больших и маленьких помещений. Некоторые из них по обилию инструментов и моделей напоминали лаборатории средневековых алхимиков, другие — научные музеи политехнических институтов.
Одна из комнат была вся уставлена часами и часовыми механизмами, из которых одни достигали величины человеческого роста, а другие — свободно умещались в коронке перстня. Комната сильно походила на часовой магазин, и Руберг не мог уяснить себе, зачем он понадобился ученому. По-видимому, такого же мнения был и студент Горнов. В противоположность им, инженер с огромным наслаждением рассматривал механизмы и особенно долго говорил с м-ром Бломом о некоем необычайно остроумном сочетании рычагов в одном из аппаратов.
Гораздо более удовлетворенным остался доктор от осмотра нижнего этажа. Оттуда доносился шум, а иногда и словно подземный гул, от которого толстые стены дрожали, как парусное полотно. Сначала русским при входе через массивную железную дверь показалось, что они попали в ад: так здесь было мрачно, шумно и суетливо. Огромные маховики ворочали целые ряды шкивов под потолком, покрытым сетью цепей, рельсовых соединений, блоков и пр. Черный фигуры рабочих в кожаных передниках, освещенные зловещим блеском раскаленного металла, казались сонмом дьяволов, собравшихся на шабаш.
