Николай Пряничников - Золотой гроб
А уже вечером, срочно вызванный из Нижнего Новгорода Леночкин папа, усадит Леху на лавочку, на берегу реки и на фоне красивого вечернего пейзажа серьезно скажет: 'Ну что же, Алексей, ты спас жизнь моей единственной дочери. А я человек благодарный. Давай, заканчивай свой институт. Я чувствую, что учительское дело не для тебя? Ты человек современный, информатику вон, изучаешь, а я как раз подумываю, что моему предприятию просто, как воздух необходим отдел информатики. Время сейчас такое и пророчу этому направлению большое будущее. Как, — потянешь отдел? А там и все дороги для тебя открою. Да и с Ленкой можешь встречаться, ей давно уж нужен такой парень… друг, защитник. Словом, тебе решать? Леха скромно посидит, немного пожеманится, но уже ясно, что он будет готов дать согласие возглавить отдел…..
— И, вот, блин, на самом интересном месте Лехиных простраций, приплыли эти чертовы байдарочники и испортили всю погоду. Леха, уже как раз подумывал о том, — как он возглавит новый отдел, внесет сразу тысячу рацпредложений по упорядочению его работы и возьмет опекунство над Леночкой, которую потом бы мог взять и в жены.
— А что? Прелесть девушка? А папа то — вообще шишка! — мелькнула напоследок в его голове мысль.
Леха с трудом отходил от охватившего его видения и даже на секунду забыл, что все это он только что сам и придумал, пять минут назад… И вот на тебе! Гости.
Мы пили прохладное терпкое пиво. На душе было светло и хорошо.
— Вот доплывем до Волги, а потом с институтским стройотрядом полетим в Сибирь, на стройку — все еще с трудом возвращаясь в действительность, сообщил нам Лёха.
— Эх, золотые студенческие годы! — мечтательно сказал Вовка, допивая свою бутылку, — стройотряд это хорошо! Незабываемо.
Вовкина студенческая эпопея в стройотряде была действительно незабываема не только для него самого, но и для всего института, где он тогда учился. Будучи летом на Чукотке, где их факультет помогал строить газопровод и, прослышав, что у Чукчей есть добрый обычай делиться с пришельцами женами, он закатился в ближайший чум, надеясь, что местный обычай распространится и на него. Но тамошние чукчи о своей традиции вообще ничего не знали и после долгих расспросов о цели визита белого человека, — чукчи все поняли и, матерно ругаясь, прогнали пришельца. Затем, хозяин чума, оказавшийся в последствии бригадиром оленеводческой фермы, да еще и с высшим образованием, пришел в стройотряд и нажаловался руководителю о притязаниях к его жене какого — то студента — бугая. Потом было комсомольское собрание. Бугаю за аморалку влепили строгача, и чуть было, не отправили досрочно в Горький.
Одна пара ног в палатке зашевелилась, пропала, а через секунду появилась растрепанная голова другого пирата. Голова ошалело поглядела на нас, обнаружила Леху и сипло молвила — Пива!
Капитан отцепил от гирлянды очередную бутылку и подал товарищу.
В четыре секунды опорожнив содержимое бутылки, незнакомец, наконец, вылез на плот — Семен — представился он нам.
Мы еще десять минут побыли у гостеприимных пиратов — студентов. Попрощались и отплыли.
После пивной паузы наши байдарки, казалось, взяли невиданную скорость. Целых полчаса мы налегали на весла, летели стрелой и сосны с обеих сторон, казались сплошным забором.
Время подходило к двум часам дня. Причалили к берегу и расположились на лужайке среди деревьев. На зеленой траве яркими золотыми заплатами пестрились солнечные лучи. Пора было обедать. Разгрузили рюкзаки, Санька высвободил петуха.
— Пущай погуляет — сказал Саня — ставя онемевшую птицу на траву — может жирку до вечера наберет.
Мы достали хлеб, завернутый в полиэтилен, тушенку и овощные консервы. На спиртовой таблетке разогрели тушенку. Духовная атмосфера, сопровождавшее наше путешествие, была самая добрая и благожелательная, а начало маленьких туристических удовольствий обещало стать щедрым на взаимную поддержку.
— Надо же, такая маленькая, а столько тепла дает? — неожиданно, философски заметил Игорь, глядя на синий огонек таблетки.
— Химия, брат ты мой — сказал Мишка, раскрывая литровую фляжку с самогоном, — великое достижение человечества. — Он тряхнул флягой — Ведь вот эта огненная вода также еще неделю назад была обычным сахаром, да дрожжами.
— Даже и не верится, что и ты когда — то был простым эмбрионом — по — доброму пошутил Игорь, — а теперь погляди ко, — такой алкашь вымахал?!
— С ума сойти! — в изумлении закричал Мишка, призывая нас отомстить поэту — Острить взялся! А кто тебя вчера из — за стола до постели волоком тащил? Позор! Алкоголик питерский. Да, если б море было водкой, ты бы, наверняка стал Ихтиандром. А ты же по — э — э — т, лекарь наших душ…Ты учить нас должен, вдохновлять…
— Ладно, ладно, я вас научу — забасил Вовка: наливай пропорционально, по росту и по весу. Мне кружку. Тебе, Михаил и Ивану по половине, Саньке четверть, а Игорю — каплю.
— По уму надо наливать, по уму! — запротестовал Игорь — мне кружку, всем по половине, а этому дылде вообще ни капли — сказал он, кивая на Вовку — для его извращенных инстинктов и запаха будет много. Взбесится.
Вовке налили, как и всем. Опасно было не наливать. Посмеялись над обстоятельством: Вовка и Саня родные братья, от одного отца и матери, но Санька метр с кепкой, Вовка почти два метра — странно!?
— Ничего странного. Генетика. Хотя, странностей кругом много. Никто еще не ответил на вопрос, что такое жизнь вообще? — выдал Игорь.
— Ну, как же, как же — шутливо запротестовал Михаил. Всем известно, что жизнь — это существование белковых тел. Обучили. Но лично в тебе, товарищ поэт, белковые тела могут существовать только в комплексе с алкалоидами.
— Я за жизнь изучал разные философии, самые яркие и признанные в истории людского рода, не обращая внимания на подколки Михаила, со сдержанным достоинством сказал Игорь, — но ни одна так и не дала ответа — зачем мы живем?
— Плюнь на все эти философии — возразил Мишка. — Все философии претендуют на истину, и тут же разнятся друг с другом с точностью до наоборот. Относись к ним, как к праздным размышлениям сумасшедших и живи по своей философии. А цель — конечный результат. Я, например, живу для того, чтобы выгодно жениться, купить машину, построить дачу и воспитывать своих детей. Иван, чтобы сделать газетную карьеру. Ты, чтобы издать очередную книженцию, гонорар пропить, прогулять, а потом опять кроптеть за письменным столом или возиться с мольбертом.
— Про этих — он кивнул на насторожившихся при этих словах братьев, — я уж и не говорю. Вообще не знаю, зачем они живут? Если Санька и имеет хоть малюсенькую социальную значимость и цель, то этот дылда — он показал на Владимира — живет только ради того, чтобы других пугать. Ходит по улицам и кулачищами размахивает. Вот скажи, Саня, тебе не страшно было обитать в детстве под одной крышей с этим буйволом? Он же тебя, наверное, бил, как сидорову козу. Да еще и издевался, что братец такой щупленький попался? Может, ты и не вырос из — за этих передряг?
