Сочинения в трех томах. Том 1 - Майн Рид
Таков был ропот, раздавшийся в лагере, и страшные проклятия произносились иногда в присутствии самого капитана. Сэгин делал вид, будто не слышит ничего. Это был один из тех сильных характеров, которые могут многое вынести, добиваясь своей цели. Как все креолы, он был вспыльчив и раздражителен, но несчастье и горе с течением времени выработали в нем хладнокровие, необходимое вождю такой армии. Когда же он начинал карать, то становился человеком опасным; охотники за скальпами отлично знали это его свойство. Теперь же он не желал даже рассердиться на них.
Задолго до восхода солнца люди уже были на конях и направлялись к верховьям Приэто. Невдалеке от ночной стоянки были замечены огни, по всей вероятности, это было поселение апахов. Надо было пройти мимо незамеченными, следовательно, двигаться без шума и только ночью, а на день останавливаться в укромных местах.
Как только взошло солнце, отряд остановился в глубоком овраге. Несколько человек взобрались на возвышенное место и учредили там наблюдательный пост. Позади оврага, в стороне, виднелись струйки дыма над индейской деревней. Отряд, впрочем, не остался в овраге, а после краткого отдыха двинулся по широкой лощине, покрытой шалфеем и кактусами.
Скоро охотники выехали на какую-то индейскую дорогу и тут перебрались через реку, чтобы повернуть на восток. Посредине реки остановились и досыта напоили лошадей и мулов. Несколько охотников опередили других и взобрались на крутой берег. Вдруг оттуда раздались громкие восклицания; люди на горе кричали, махали руками и указывали на север. Что такое увидали они? Уж не индейцев ли?
— Что там такое? — закричал им Сэгин, поднимаясь на гору.
— Золотая гора! Золотая гора! — кричали они.
Оставшиеся позади поспешили взобраться на берег. Глазам их представилась гора, блиставшая ослепительно на солнце. Вершина горы, даже бока ее, освещенные солнцем, отливали чистым золотом.
Охотники обезумели от радости. Вот она наконец та золотая гора, о которой столько рассказов идет у бивуачных огней! Так это не выдумка, а истина: ведь золотая гора перед их глазами во всем своем блеске!
Генрих посмотрел на Сэгина, тот сидел на коне, поникнув головой, на его строгом лице изображалось беспокойство. Вместе с доктором, Генрихом и Эль-Солем он знал настоящую цену этого блеска, знал, что это не более как металлоид селен, а люди принимали его за чистое золото.
Гора не лежала на их пути, но Сэгин хорошо сознавал, что разуверить людей ему не удастся и что обойти гору — значит вызвать открытое возмущение. Он попытался, однако, скомандовать: «Вперед, минуя гору!» Но люди уже повернули коней к золотой горе и ни за что не хотели уходить от нее; никакие убеждения доктора и Генриха, что это не золото, а селен, не могли образумить несчастных, опьяненных видом золота и ослепленных алчностью, напрасно Сэгин пугал их тем, что надо торопиться к поселениям навагоев, пока не нагнал их отряд Дакомы. Все было тщетно. Тогда, выведенный из себя этим упорством, Сэгин закричал:
— Пусть будет по-вашему, безумцы! Лезьте на эту пустую гору, берегитесь только, не пришлось бы вам за эту глупую жадность поплатиться жизнью. Вперед!
И с этими словами Сэгин стал во главе отряда лицом к горе; люди восторженными криками приветствовали принятое решение. Мрачное предсказание Сэгина на них нисколько не подействовало. Они торжествовали, что капитан сделал им уступку, и благодарили его за это, а он ехал вперед угрюмый, с отчаянием в душе.
После дневного перехода подошли к подошве золотой горы… Охотники соскочили наземь и стремительно полезли на гору за блестевшими на ней точками. Они отбивали их топорами, пистолетами, соскабливали ножами. К несчастью, все это были слюда и селен; разочарованные охотники с яростью бросали эти куски и принимались добывать новые, и эти новые опять бросали в свою очередь. Побившись попусту несколько часов, они наконец бросили работу, сконфуженные, возвратились вниз один за другим, сели на коней и молча последовали за капитаном прочь от обманувшей их горы.
На это путешествие они потратили целый день; конечно, некоторым утешением могла служить уверенность, что и индейцы по их следам сделают то же уклонение от прямого пути и, следовательно, тоже потеряют день. Сэгин направил отряд на юго-запад и, чтобы наверстать потерянное время, дал отряду только небольшой отдых у ручья, стекавшего с гор, мимо которых пролегал их путь.
Еще целый день движения уже на юго-восток. Рубе узнал очертания знакомых гор. Приближались к столице навагоев. Ночевали на берегу одного из рукавов реки Приэто. Впереди было ущелье между двух гор, служившее ложем для этого рукава. Рубе указал на ущелье Сэгину.
— Город навагоев там, в конце ущелья.
Уж поздно вечером на следующий день отряд приблизился к устью ущелья. Дальше двигаться по берегу было невозможно: места были непроходимые. В реке не было брода, оставалось подняться по крутому обрыву на высокий берег и по верху уже продолжать путь. Когда один за другим охотники, предводимые Рубе, выбрались из ущелья, перед ними открылась цель их похода, предмет их вожделений: город навагоев был перед ними!
— Слава Богу! Наконец-то! — сказал взволнованным голосом Сэгин. — Да поможет нам Господь совершить наше дело!
Великолепная картина открылась глазам удивленных белых. Поселение было видно все, как на ладони. Оно занимало западный конец огромной овальной площади в несколько миль длиною. Вся площадь утопала в зелени, только река серебристой лентой прорезала ее, а окрестные горы своим диким обличием особенно резко оттеняли прелесть зеленого оазиса, расположенного между ними. Мрачные гранитные горы с узкими ущельями и темными кедрами на вершинах, подобно стражам, охраняли город с северной стороны. С южной стороны горы имели иной вид — это были просто нагромождения молочного кварца с отдельными острыми вершинами. Там, где сходились эти две гряды, северная и южная, стояла темная зелень хвойного леса, там же протекала река. Около леса, на краю оазиса, была масса пирамидальных построек — это был город навагоев.
Несмотря на расстояние около десяти миль, отделявших их от города, охотники могли различить очертания построек; на крышах некоторых домов были террасы, и на них развевались флаги. Большое строение вне города, стоявшее отдельно, было, вероятно, храмом. При
