Наталья Патрацкая - Тайны Трех Ви
Жара такая! Все и вынули свои тела из тряпок и обнажили их до социально разрешенного минимума. По фигуре обнажена каждая из женщин. Зрелище для мужчин – выбирай по вкусу!
Ладно, сейчас не об этом, надо сосредоточиться на одном из трех. На ком? Вот вопрос дня. Зеленеть так, зеленеть! И она украсила ногти зелеными стразами.
Круто! Она посмотрела на себя в зеркало, окинула небрежным взглядом с головы до ног, и призналась отражению, что она великолепно выглядит.
Вопрос: кто из трех, растаял в собственном зеркальном отражении.
Вот, глупая! А кто из трех был вчера в зеленой одежде? Мартин! Точно, надо его прозондировать. Она мечтательно посмотрела в зеленую даль листвы и нажала на телефон с его номером.
– Мартин, это я Крошка, слушай, ты сегодня очень занят? Для меня ты свободный на всю жизнь? Жду, да сейчас.
Он закрыл сотовый, повернулся на одной ноге, подпрыгнул, достал люстру ногой, прошелся колесом. И остановился у зеркала. На него смотрели серые, веселые глаза, сияла счастливая улыбка. Он был счастлив! Крошка сама ему позвонила! Она его позвала! Какие ножки, какие волосы! И она его ждет! Он стер с лица улыбку, раскрыл дверцу шкафа. Вся одежда моментально стала старой. Вчера у него было все, а сегодня одеть нечего. В зеленом он был вчера, а сегодня надеть одежду какого цвета? Ей он понравился в зеленом, а если он придет в белом, а ей не понравится?
Серое, бежевое, черное…
Дожил до тупика. В магазин идти поздно, обещал быть сегодня, сейчас, а в чем?
Уголки губ опустились. Он взял в руки джинсы, белую футболку и стал серым, безликим. Достал кроссовки одни, вторые. Посмотрел на босоножки цвета песка.
Тяжело вздохнул. И это он? Он, который ударом локтя открывает любую консервную банку? Посмотрел за окно. Солнце сияло, листва шевелилась. Он стоял.
Его стальная машина издала звуки тревоги. Он махнул рукой и выскочил за дверь, забыв об одежде, его звал автомобиль. Сел за руль. Смахнул зеленую пыль. Душно.
Включил кондиционер. И мир поплыл перед его глазами…
– Вот так-то лучше, – сказал мужчина, сидевший на заднем сиденье, – отдохни, дорогой, а то он к Крошке собрался. Не для тебя она, не для тебя.
Мартин уснул от приложенной к его лицу салфетки со снотворным, с откинутой назад головой. Незнакомец вышел из машины, прошел метров тридцать, сел в свою машину и поехал к Крошке.
– Крошка, – заговорил он с ней по телефону, – так кого ты сегодня ждешь?
– Тебя Фишка!
Умница, – подумал Фишка, – быстро соображает, вот если бы не прослушал ее переговоры. Так ждала бы Мартина, – И это правильно, выходи, я скоро подъеду к твоему подъезду, – сказал он и подумал, что жену придется завоевывать.
Крошка еще раз посмотрела на себя в зеркало, мелькнула мысль об Мартине и исчезла. Она посмотрела во двор сквозь капроновые шторы, увидела высокий джип Фишки и вышла судьбе навстречу.
Фишка посмотрел на Крошку, открывающую дверь подъезда, в проеме появились ровные, длинные ноги в босоножках на тонкой, высокой танкетке, с зелеными ремешками.
Миниатюрная юбка открывала и ноги и пуп. Сверху закрывал грудь маленький топ. Он покачал головой, как бы говоря: ну и ну, потом махнул головой сверху вниз, в знак приветствия и открыл ей дверцу машины.
– Привет, классно смотришься, волосы еще больше выросли, скоро будешь их вместо одежды носить.
– Здравствуй, Фишка! Куда едем? Только недалеко, уж очень жарко.
– У меня в машине прохладно, не заметила?
– Заметила, дует со всех сторон. Что это у тебя за охлаждение в жаркий день?
– Стерео кондиционер. Новинка. А ты сегодня Мартина ждала, оделась в зеленую одежду, как он вчера, видел я, как он около тебя крутился. Пропусти его! Слышишь, пока советую, а там видно будет.
– Не пугай. Я одна. Ко мне претензий быть не может.
– Не тебе судить. Ты – моя женщина, а я не люблю страдать от ревности, так ты не давай мне повода!
– А я этого не знала! Не помню, чтобы ты мне говорил о любви.
– Это еще, что такое? Какая любовь? Ты – моя, и вся любовь. У нас сын, на то пошло.
– Живем – то мы врозь. Я сама по себе, – сказала Крошка и посмотрела в зеркало.
– Не была, будешь, ситуация исправима. Мне твой антураж подходит, мою новую машину не портит. Прощаю тебе юбку, длиной в мою ладонь.
– Ты ничего не перепутал? Ты же меня слушал, ты выполнял мои требования, а сейчас командуешь?!
– Время подчинения прошло, теперь руковожу я. Ты – моя женщина! – со смаком сказал Фишка.
– Останови, проехали! – вскричала Крошка.
– Села в машину, терпи меня, это святое правило вождения на дорогах. Я за рулем!
– Больше не сяду, – сказала она мрачно.
– Я тебе покажу мое орлиное гнездо, и ты сменишь гнев на милость. Немного осталось.
Крошка посмотрела в окно, за окном мелькали машины. Дома. Крикнуть некому.
Не поймут девушку из чужого джипа. Она закрыла ладонями голые колени.
– Ты еще волосами их прикрой, – съязвил Фишка.
– И прикрою, – она наклонила голову на колени, волосы закрыли ее ноги.
Фишка взял руль в левую руку, а правой рукой сдавил ей шею:
– Сядь нормально, держи спину ровно! – крикнул он стальным голосом.
Она села ровно, лицо ее было непроницаемо. Они оба замолчали.
Джип остановился у нового высотного дома. Они вошли в фойе подъезда, отличавшимся современным великолепием. Проехали на лифте до последнего этажа.
Вышли на крышу. Как оказалось, его орлиное гнездо было то, что надо. Хитроумное заграждение по периметру надежно охраняло покой. В орлином гнезде сверкала вода, по периметру можно было сидеть.
Крошка сняла обувь, макнула пальцами воду.
– Можно купаться, никто не увидит тебя, – сказал спокойно Фишка.
Солнце грело на крыше сильнее, чем на земле. Она сбросила зеленую одежду, и вошла в орлиный бассейн. Десять метров в диаметре таков был бассейн на крыше.
Ей уже не хотелось выяснять отношения. Слишком круто было в орлином водоеме.
Она спокойно плавала.
– Одежду сними, – услышала она сквозь нирвану своего состояния.
Она подплыла к бортику, сбросила с себя две полоски и продолжила купанье. В ней не было возмущения. В ней было умиротворение.
Он сбросил одежду и поплыл от нее в противоположную сторону. Он плавал без одежды и к ней не приближался. В ней появился азарт, и она поплыла к нему навстречу, она прильнула к нему всем телом, по ней прошла конвульсия элементарного женского желания. Он оттолкнул ее. Она не обиделась, а стала подпрыгивать в воде. Ее грудь сотрясала воздух и погружалась в воду.
Он отвернулся от нее. Она подплыла сзади, обхватила его тело. Он резко повернул к ней свое лицо. Улыбка Фишки поразила ее. Она была не открытая, а омерзительная, он был страшен! Это был не Фишка! Промелькнула мысль, что это и есть Володя.
