Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
На жестком сером лице Зиткауриса не дрогнул ни один мускул. Старик держал себя так, словно разговор не имел к нему ни малейшего отношения. По дороге из Риги Дзенис продумал, как повести предстоящий разговор, чтобы установить контакт с этим человеком. Может, все‑таки начал не в той тональности? Хорошо, испробуем по‑другому.
– Просто ужасно, какой смертью привелось умереть Алиде! – вздохнул Дзенис. – Говорят, она была добрая, сердечная женщина.
Лесника передернуло.
– Сердечная?! Хотел бы я посмотреть на того, кто так говорит!
В общем‑то Дзенис ожидал другой реакции, но и эта его устраивала. Лед так или иначе тронулся.
– Вы придерживаетесь другого мнения? – удивился он.
– Ведьма! – вырвалось у Зиткауриса.
– Ну что вы!
– Если б вы только ее знали!
– Вы‑то знаете ее.
– Лучше было бы не знать.
Зиткаурис старался подавить в себе возбуждение. Он сидел прямо, не касаясь спинки стула. Ответы его были отрывисты, как удары топора.
– По всей видимости, она была к вам в чем‑то несправедлива? – Дзенис говорил дружелюбно и даже сочувственно.
– Алида со многими поступала несправедливо. Даже с самыми близкими людьми. Насквозь была злонравная баба. Настоящая выжига.
– И давно вы ее знали?
– С самого детства. Мы же родня. Наши матери были двоюродными сестрами.
Дзенис почувствовал удовлетворение. Начало многообещающее. Удалось все‑таки стронуть с места этот паром. Помощник прокурора решил перейти к активным действиям.
– Стало быть, вы всегда недолюбливали Алиду Лоренц?
В глазах у лесника заискрились злые огоньки. Он поджал губы, будто запер их на ключ. Дзенис задумался. Как видно, старик не из простаков. В каком же направлении разматывать дальше клубок?
Неожиданно Зиткаурис заговорил сам:
– Недолюбливал?! Не‑ет! Я ее ненавидел! Ее убили, и хорошо сделали. Так ей и надо! Да, да. Хоть она мне и родственницей была. Одной негодяйкой на свете меньше.
Казалось, старика того гляди начнет колотить лихорадка. Землистые щеки нездорово запылали.
– Удивлены, что я посмел так выразиться? – продолжал он. – т‑ А мне бояться нечего. Прокуратура ищет убийцу. Я так понимаю ваш приезд и разговор со мной. Могу сказать только одно – мне никакого дела до всего этого нет. Вот так.
Дзенису окончательно стало ясно, что старика голыми руками не взять. Достойный противник. Предлагает открытую борьбу. Самым правильным будет принять вызов.
– Да, мы разыскиваем преступника, – подтвердил Дзенис. – И я вас пригласил для разговора именно об этом. Если вы действительно не имеете отношения к убийству, то будете заинтересованы в раскрытии преступления.
– Чего ради я должен вам помогать?
– Совершено тяжкое преступление. Виновник подлежит суровому наказанию. Этого требуют закон и справедливость.
– А я так считаю, что поделом ей. И карать убийц незачем. За еретические мысли меня судить не станут? За мысли ведь к ответственности не привлекают.
Старик явно потешался над Дзенисом.
– Вы правы. За мысли, даже за еретические, наказывать нельзя. Но за отказ дать свидетельские показания – можно. Неужели вы действительно хотите, чтобы ваш отказ был записан в протокол? Вы производите впечатление разумного человека, и я надеюсь найти с вами общий язык.
Зиткаурис пожал плечами.
– Спрашивайте. На что смогу – отвечу.
– Это другой разговор. Расскажите, чем занималась
Алида Лоренц до войны, точнее – во времена Ульманиса?
– Ей принадлежал цветочный магазин на Гертрудинской.
– Лоренц была состоятельным человеком?
– Жила всегда шикарно. Умела устроиться, подладиться под любую власть.
– И под немецкую тоже?
– Еще как!
– Она сотрудничала с оккупантами?
– Не знаю, как с оккупантами, но с немецкими офицерами – это уж точно.
– А разве у Лоренц не было семьи, мужа?
Бледные уши Зиткауриса слегка порозовели.
– Для семейной жизни эта дрянь не годилась. Чего ради обзаводиться детьми, заботиться о муже? Ей бы только самой снимать пенки с жизни.
Дзенис наблюдал за ушами Зиткауриса, они невольно выдавали хозяина. Не получил ли он в свое время отставку, а теперь хочет задним числом свести счеты? Ну что ж, пускай…
– Много у нее в юности было поклонников?.
– Ого, эта бабенка и под старость не терялась. Штурмбаннфюрер фон Гауч влюбился в нее по уши и даже собирался увезти с собой в Германию, когда узнал…
Зиткаурис осекся.
– Что узнал? – резко переспросил Дзенис.
Лесник упрямо молчал.
– Я вас спрашиваю, о чем узнал фон Гауч?
В голосе Дзениса зазвучали металлические нотки. Старик опустил глаза.
– Что у них будет ребенок.
Молчание.
– Ребенок родился?
– Да, мальчик. Но Алида даже не подумала его сама воспитывать. Чужим людям сбагрила в деревню. И опять зажила припеваючи. А сын плоть от плоти… Этого я ей простить не мог.
«Да нет, не этого», – подумал Дзенис.
– А как штурмбаннфюрер? – спросил он вроде бы между прочим.
– Этого типа вскоре посадили.
– За что?
– Отдали под суд за присвоение золота и брильянтов.
– Где же он их брал?
– Работал в Саласпилсском концлагере. Через его руки проходили конфискованные драгоценности.
– Вы хотели сказать – награбленные? – уточнил Дзенис.
– Ну да, те, что отбирали у заключенных и увозили в Германию. Этот малый о себе тоже не забывал. Алида рассказывала.
– А потом Лоренц встречалась с ним?
– Я слышал, фон Гауча расстреляли. Немцы были на это скоры. Но кое‑что из наворованного перепало и моей родственнице. Уж не знаю – штурмбаннфюрер ей дарил или она сама нахапала.
Дзенис встал и прошелся до окна. Перед домом стояли трое мужчин навеселе и оживленно что‑то обсуждали. По шоссе в обоих направлениях неслись автомашины.
Чем занималась Лоренц после войны?
– Работала на Центральном рынке продавщицей в ларьке. Потом ей удалось выхлопотать небольшую пенсию.
– И помаленьку расторговывала свои драгоценности?
– Наверное, кое‑что продала. Но большую часть, конечно, припрятала. Ждала, что времена переменятся. Надеялась, сызнова…
– Где она прятала драгоценности?
– Если бы я знал!
– А что было дальше с ребенком?
Зиткаурис отвернулся.
– Моя изба с краю…
– Не прикидывайтесь наивным и не увиливайте. У нас был уговор: я буду спрашивать, вы – отвечать. Итак, что произошло с мальчиком.
– Жив и здоров. Вырос под фамилией своих приемных родителей. А когда те умерли, кто‑то из соседей разболтал.
– И ему стало известно, кто его настоящая мать?
– Ну да. Только он к ней не пошел. Тогда был еще молод и горд.
– А потом?
– А потом жизнь малость пообломала ему рога. Был у него товарищ. Айвар. Они вместе уехали в Сибирь. Работали шоферами где‑то на стройке. Очевидно, жизнь там у ребят была не райская. А может, что натворили. Не знаю. Только три года назад Вольдемар вернулся на родину.
