Э(П)РОН-10 Водный мир. Герилья - Александр Павлович Быченин
И разговор по душам Евгений Викторович начал с наиболее волнующего вопроса, то есть всерьёз ли я обещал дамочкам восстановить ущерб. Естественно, отвечать сразу и прямо я не стал, выкатив встречную предъяву, типа, какого, дорогой профессор, хрена⁈ Вы о чём вообще думали, когда всю эту авантюру замышляли? Ну а остальное вы знаете.
— Полноте, профессор! — попробовал я угомонить Эйгена. — Вам ли печалиться об упущенной возможности? Вы и без того светоч! Шутка ли, первым среди ныне живущих с «подпространственниками» связь установили!
— Если бы, Ваня! Если бы!
— Ну вы же общались с ними ещё до того, как у нас Толян…
— Кто, Вань⁈
— Э-э-э… не обращайте внимания! Я говорю, ещё до того, как у меня в «нейре» «подпространственник» поселился? Общались! Значит, что?
— Значит, это недоказуемо, мой мальчик! — разгорячился проф. — По той простой причине что я и сам был, мягко говоря, не в себе! А ещё пресловутый режим секретности, который ты же и установил! Я не имею права опубликовать результаты исследований, а значит, их и нет! Не существует в природе!
— Успокойтесь, Евгений Викторович. Что-то мне подсказывает, что в очень недалёкой перспективе у вас появится такая возможность!
— Было бы неплохо, мальчик мой! Но… — запнулся проф, — наверняка ведь появятся какие-то ещё условия?
— Наверняка, — кивнул я. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, проф. Вам ли об этом не знать?
— О да, убедился на собственном опыте! — с жаром воскликнул Евгений Викторович. — Хотя ты знаешь, Ваня… я ни о чём не жалею! И если бы пришлось снова пойти на… ну, ты понимаешь… я бы опять это сделал!
— А как же Лерка? — хмыкнул я.
— Валерия уже вполне самостоятельная девочка! — отрезал проф. — И она не одинока в этом мире! Опять же, всё закончилось благополучно…
— Благодаря кому, интересно знать?
— Я тебе безмерно благодарен, мой мальчик! Но наука…
— Только не говорите, что она требует жертв, — поморщился я. — Частично я с этим утверждением соглашусь. Но лишь — хе-хе! — в части жертв временн ы х и материальных! Но жертвовать жизнью и здоровьем, что собственными, что окружающих — вот уж нет!
— Просто ты не учёный, мой мальчик, — со вздохом заключил профессор. — Иначе ты бы меня понял.
— Да понимаю я вас, Евгений Викторович! Очень хорошо понимаю! И прекрасно представляю, какая буря эмоций сейчас бушует у вас внутри!
— Ой ли, Ванюша?
— Будьте уверены, профессор! — заверил я. — Я, конечно, по профильному образованию не психолог, но зато дипломат! А одного без другого не бывает, так что смиритесь, проф: я вас насквозь вижу! И просчитываю вашу мотивацию на раз!
— Ну и какая же у меня сейчас мотивация, мой мальчик? — хитро прищурился Эйген.
— Вы сейчас изо всех сил пытаетесь смягчить ситуацию, в которой оказались из-за неуемного любопытства, чтобы получить возможность потешить это же любопытство, но немного по другому предмету. Как вам такое, Евгений Викторович? — с торжеством уставился я на профессора. — Угадал?
— Почти, — вынужденно признал тот. — Просто я сейчас…
— … на распутье? Так это нормально, проф!
— Ваня, хотя бы скажи, у нас в принципе есть предмет для разговора? — взмолился Эйген.
— В принципе — есть, — кивнул я.
— Значит, получилось⁈ — утратил всю напускную невозмутимость проф. — «Потусторонник» проявился⁈ Как⁈ В какой форме⁈ С ним можно общаться⁈
— Эй, эй, эй, потише, профессор! — отгородился я ладонью от разбушевавшегося Евгения Викторовича. — Это будет зависеть.
— Э-э-э… от чего? — насторожился тот.
— От ваших ответов на два важных вопроса, — не стал я разочаровывать собеседника. — Вам как, поочерёдно? Или оба сразу, чтобы вы обдумали?
— Давай по порядку, — поморщился Эйген. — Последовательность и поступательность — важнейшие принципы научного исследования!
— Извольте, — пожал я плечами. — Вопрос первый: кто разработал технологию по преобразованию «подпространственника» за счёт наших местных искинов?
— Полагаю, тот, кто подарил тебе Лиу Цзяо, Ванюша.
— Хм…
И ведь не поспоришь! Ладно, попробуем с другой стороны…
— Это всего лишь идея, — покачал я головой. — Так сказать, гипотеза. Но любая гипотеза влечёт за собой постановку цели и формулирование задач. И как апофеоз — разработку методики исследования. Хотите сказать, не вы этим занимались?
— Я лишь довёл до ума то, что и без меня бы сработало, — в свою очередь пожал плечами Эйген. — Когда общался с Алексеем и Кумо, а потом ещё и с Лиу Цзяо. Изначальная идея ловить «потусторонника» на живца принадлежала им.
— Если ещё точнее, то Хранителю — это гекс, знакомец Алекса, — внёс я окончательную ясность в вопрос. — Но и тут, я думаю, они действовали по наитию, просто в надежде, что может сработать. А вот кто перевёл это непотребство на научные рельсы…
— Я, мальчик мой. Я. И готов посыпать главу пеплом, но не отказаться от своих достижений! Только не ещё раз! У меня всё же есть профессиональная гордость, пусть и почти атрофированная!
— Неужели единолично? — не поверил я.
— Нет, конечно! Мы работали в тесной связке — я, Кумо и Лиу Цзяо. А ещё «единение» из остальных «отпрысков» Кумо. Только в таком режиме удалось хоть сколько-то правдоподобно просчитать модель взаимодействия с «потусторонником». И собственное «единение» Лиу Цзяо должно было этому поспособствовать. Мы надеялись, что проблема коммуникации с «потусторонником» заключается в недостаточной «чувствительности» как «приёмника», так и «передатчика». С его, естественно, стороны. И по этой причине работали над расширением собственных возможностей. Но двигались к цели осторожно, маленькими шажками — два искина в режиме «единения», четыре, шесть… но не помогли даже девять. Видимо, нужно было ещё и «потомков» Кумо подключать, во главе с ним самим.
— Какое счастье, что вы до этого не додумались во время эксперимента! — утёр я воображаемый пот со лба.
— А что такое, мой мальчик? — недоумённо уставился на меня профессор.
— Боюсь, в этом случае последствия были бы куда печальней, — сокрушённо покачал
