Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль
Дворецкий, человек с жестким лицом и суровыми глазами, показался мне чересчур воинственным для своей мирной должности. Он мне отвел каюту рядом с капитанской каютой. Фурнэ был, повидимому, чрезвычайно расточительный человек. Каюта его была заново отделана бархатом и серебром и помещение это скорее было достойно коронованной особы, чем маленького африканского торговца.
Весь экипаж брига состоял из двух помощников капитана — Бернса и Турнера, девяти взрослых матросов и одного юнги. Дня через три после моего прибытия мы отправились в путь.
Я никогда не был хорошим моряком и должен откровенно признаться, что корабль был уже далеко от материка, когда я решился выползти в первый раз на палубу. Целые четыре дня я лежал в каком-то изнеможении в своей каюте, не будучи в состоянии ничего ни есть, ни пить.
На пятый день, поев супу, который мне принес добрый Керуан, я кое-как выбрался на палубу. Свежий воздух оживил меня, и с этого дня я стал привыкать к морской качке. Борода у меня стала отрастать. Я не сомневаюсь в том, что из меня вышел бы отличный моряк, если бы я поступил во флот, но на «Черном Лебеде» главная моя обязанность заключалась в том, что я должен был играть с капитаном Фурнэ в экартэ.
Каждый день Фурнэ намечал карандашом на карте путь, по которому мы должны были итти. По этим черточкам мололо было судить, сколько нам остается еще ехать дальше. Ветер нам благоприятствовал, и мы быстро приближались к африканским берегам. Груз наш состоял из цветных материй, старых ружей и тому подобной дряни, которую англичане сбывают дикарям в обмен на пальмовое масло.
Но, чем дальше мы уходили на юг, тем больше стал беспокоиться помощник капитана, рыжий Бернс.
Однажды вечером, когда мы с капитаном Фурнэ, как обычно, играли в экартэ, Бернс вошел в каюту.
— Простите меня, капитан Фурнэ, — сказал он, — но известно ли вам, какой курс держит наш рулевой?
Капитан Фурнэ, продолжая глядеть в карты, спокойно ответил:
— Он держит курс, как и следует, на юг.
— А держать его нужно на восток.
— Почему?
— Я, может быть, и необразованный человек, — сердито ответил Бернс, — но плаваю по этим морям с детства, и каждое местечко мне тут хорошо известно. Мы уклонились к югу от линии, по которой должны итти. Если вы хотите добраться до порта, в который итти вам приказали хозяева брига, то вы немедленно должны взять курс на восток.
— Извините меня, господин Жерар, — сказал капитан, положив свои карты на стол, — помните, что ход за мною. А вы, мистер Бернс, пожалуйте к карте, я вам дам урок практического мореплавания. Смотрите: вот это — юго-западный ветер, а это вот — линия нашего пути. Это — порт, в который мы должны притти, а это вот, человек, который желает на моем корабле распоряжаться по-своему.
Закончив свою спокойную речь, капитан схватил Бернса за горло и сдавил его так, что тот лишился чувств.
В ту же минуту в каюту вбежал дворецкий Керуан с веревкой в руках. В одно мгновение Бернс был связан, и ему заткнули рот. Потом мы снесли его в трюм и положили между кипами полотна.
— Не закрывайте трюм, Густав, — сказал капитан Фурнэ, — и позовите сюда мистера Турнера.
Второй помощник, ничего не подозревая, вошел в комнату и был также отправлен в трюм.
— Этот красноголовый болван, Бернс, заставил нас ускорить события, — произнес капитан, обращаясь к дворецкому. — Густав, достаньте боченок рома и дайте его команде. Скажите матросам, что капитан позволяет им выпить за его здоровье по случаю вступления в область экватора. Наших же возьмите к себе в каюту и скажите, чтобы они держались наготове. А теперь, бригадир Жерар, с вашего позволения, мы продолжим нашу игру, которую Бернс заставил нас прервать.
Мы сыграли шесть партий, и капитан Фурнэ поднялся с места.
— Я думаю, что они теперь совсем готовы, — произнес он.
Мы отправились в помещение матросов. Вся команда «Черного Лебедя» была совершенно пьяна. Дворецкий принес с собой несколько веревок и при помощи двух французских матросов (третий был у руля), мы крепко связали этих пьяниц и отнесли их в трюм.
Три дня спустя после рассказанных событий я вышел на палубу. Капитан Фурнэ стоял на мостике, около киля, и жадно смотрел вдаль. На горизонте я увидел какую-то тень и спросил капитана:
— Что это такое? — воскликнул я.
— Это земля.
— Какая земля? — спросил я, ожидая с нетерпением заранее известный мне ответ.
— Это — остров Святой Елены, — ответил капитан Фурнэ.
Итак, передо мной был остров, к которому я так часто улетал в своих снах и грезах, передо мной была клетка, в которую заперли великого орла Франции!
А темное пятно на горизонте становилось все явственнее и больше. Скоро я мог уже различить скалистый остров, где томился в неволе император. Остров находился теперь на расстоянии двух-трех верст от нас.
