Густав Эмар - Сурикэ

— Не знаю, — отвечал, улыбаясь, Сурикэ. — Бог знает, что может случиться.

— Черт возьми! Вы к чему-то готовитесь?

— Друг мой, — возразил Сурикэ, — с таким человеком, как интендант, нужно быть ко всему готовым.

— Мне кажется, вы преувеличиваете.

— Может быть, но я так уверен в необходимости предосторожностей, что положил две пули в мой патронташ.

— Ну, так вы знаете что-нибудь такое, чего мне не сообщаете.

— Уверяю вас, нет, любезный друг, — сказал Сурикэ. — Разве у нас есть секреты друг от друга?

— Извините, но ваше поведение так странно, что я ничего ровно не понимаю.

— И я также; но у меня есть какое-то необъяснимое, ни на чем не основанное предчувствие.

— Что бы то ни было, — отвечал, смеясь, Мрачный Взгляд, — но вот показался предмет наших желаний, и мы скоро узнаем, что нас ожидает.

— Если он проедет прямо, тогда нечего и говорить, но если он здесь остановится, это будет подозрительно, как вы думаете?

— Я думаю, вы правы; ваш вывод настолько логичен, что против него ничего нельзя возразить.

— Посмотрите, он, наверное, свернет се^е шею, если будет продолжать беспрестанно оборачиваться назад; что за черт! Почему он так вертится?

— Или он боится, что за ним следят, или ждет кого-нибудь, — захохотал Сурикэ.

— Очевидно, так, — пробормотал Мрачный Взгляд, — я начинаю тоже думать, что дело нечисто.

— Терпение… Он от нас на расстоянии выстрела, и мы сейчас узнаем, в чем дело.

В это время послышался особенного рода свисток; показался человек, бросился в лес, потом обернулся к интенданту, поднял правую руку, очевидно в виде сигнала, и исчез в чаще очень близко от того места, где сидели наши охотники недвижимо и притаив дыхание.

Положение становилось критическим.

Но лица их оставались спокойны, ни один мускул не дрогнул; для этих людей всякая опасность была своего рода развлечением.

Прошло несколько минут; кругом царствовала полная тишина.

Наконец послышался лошадиный топот, интендант остановился у опушки леса и сошел с лошади.

Незнакомец, который его там ожидал, вышел из чащи, взял лошадь интенданта за повод, увел в глубь леса, потом привязал, разнуздав предварительно, для того чтобы она могла пастись свободно, и возвратился к интенданту.

— Давно вы приехали?

— Сию минуту.

— Одни?

— Один, мне никого не нужно, — отвечал незнакомец с сильным английским акцентом, — разве я не старинный лесной охотник, я знаю все тропинки отсюда до Нью-Йорка.

— Кто вас ко мне послал?

— Вы сами знаете.

— Может быть, я знаю, но желаю все-таки слышать от вас; я вас не знаю, надо быть осторожным, если меня здесь застигнут, я пропал.

— Правда.

— Но, кстати, осмотрели вы хорошенько лес?

— Нет, не осматривал.

— Какая неосторожность!

— Не было времени.

— Хорошо, но если кто-нибудь спрятался в кустах.

— By god! Кто здесь спрячется? Французам есть и без того, за кем гоняться, да вы никого не видали, когда ехали. И я также.

— Гм, — пробормотал интендант, по-видимому, мало успокоившись, — но осторожность никогда не лишняя.

— Позвольте вам заметить: если бы, вместо того чтобы препираться неизвестно о чем, мы приступили к делу, все было бы давно кончено.

— Вы отчасти правы.

— Я думаю, by god! Я послан к вам от лорда де Витре по приказанию генерала Вольфа, которому служу.

— Хорошо, что вы мне скажете?

— Ничего; я только должен передать вам письмо и довольно тяжелую связку бумаг, очень драгоценную, по словам лорда де Витре; поэтому я обращался с ней чрезвычайно бережно.

— Граф, следовательно, не явится на назначенное им свидание?

— Ничего не знаю; я только послан, чтобы передать вам бумаги, и очень тороплюсь; меня ждут в другом месте по крайне важному делу; вы все узнаете из письма; лорд де Витре приказал мне получить с вас расписку в получении письма и пакета, которые я вам вручил.

С этими словами он открыл патронташ и вынул три связки банковских чеков, связанных вместе.

— Лорд де Витре говорит, что эти бумаги — деньги и составляют значительную сумму.

— Действительно, — сказал интендант, задрожав от радости, — но как нам написать расписку, у меня нет с собой ни пера, ни бумаги, вы не согласитесь вернуться со мной в Квебек?

— Ни за что на свете, by god! Французы меня задушат! Но не беспокойтесь, в моей сумке есть все, что нужно.

— Э! Да вы человек осторожный.

— Это необходимо, — отвечал тот, пожав плечами.

— Письмо я прочту позже, когда успокоюсь, а теперь пересчитаю чеки.

— Как хотите.

Биго написал расписку в получении письма, которую лесной охотник спрятал в грязный кошелек и положил в карман; интендант принялся считать чеки.

— Верно! — радостно воскликнул он.

— Теперь мне надо идти.

— Сейчас.

Он положил связки около себя на траву, написал расписку и подал ее охотнику, который ее опустил в карман.

Но когда Биго протянул руку за связками чеков, он с ужасом увидал, что они исчезли.

Он машинально обернулся: перед ним стоял человек в маске, с пистолетами в обеих руках.

Интендантом овладел такой ужас, что он потерял сознание.

Захваченный врасплох охотник был в одну секунду повален на землю и связан.

— Славно сыграно, — сказал он со смехом, — по-моему мнению, вы отлично сделали; старикашка, который там обмер, был прав, говоря об осторожности, теперь вы, вероятно, пустите мне пулю в лоб?

— Ошибаетесь, мы знаем, что вы расположены к французам и спасли нескольких от смерти.

— Конечно, делаешь, что можешь, мой прадед был француз, эмигрировавший после отмены нантского эдикта; так вы меня не убьете?

— Напротив, через пять минут вы будете свободны, идите себе на все четыре стороны.

— На каких условиях?

— На одном!

— Говорите.

— Отдайте нам ваши депеши. Охотник покачал головой.

— Вы требуете, чтобы я изменил чести; после такого поступка я не решусь показаться на глаза генералу; лучше умереть.

Охотники обменялись вопросительными взглядами.

— Вижу, — добродушно сказал Сурикэ, — вы честный человек; оставьте у себя ваши депеши, но отдайте нам обе расписки.

— А я вам дам вместо них тоже расписку, которая поставит вас вне всяких подозрений, — добавил Мрачный Взгляд.

— Правда?

— Даю вам слово.

— Хорошо, я согласен; до этих денег мне нет никакого дела, но я не хочу, чтобы меня подозревали в обмане.

Франциска, так звали незнакомца, немедленно развязали, и он отдал обе расписки Сурикэ.

— Теперь моя очередь, — сказал Мрачный Взгляд и в несколько минут написал следующий документ: